– Какое впечатление Слуцкий произвел при первой встрече в 2006 году? Могли ли предположить, на какие высоты 35-летний специалист заберется через десять лет?
– Тогда у "Москвы" неважно шли дела, а я у Михаила Прохорова проверял кадры. В частности, всех его топ-менеджеров, которые работали в Норильске и частично в Москве. Прохоров расценивал Слуцкого как одного из топ-менеджеров и сказал мне: "Посмотри с точки зрения психологии, стоит ли вообще делать на него ставку". И дал мне время с августа, когда мы начали, до конца сезона. Согласитесь, лучше ездить в Мячково, чем в Норильск. И я взялся за дело.
Помню, Леонид Викторович приехал ко мне домой. Мы собрали с ним анамнез (совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путем расспроса самого обследуемого. – Прим.), поговорили о его родителях, детстве, вообще всей жизни. Он не закрывался, с пониманием отнесся к моей задаче, прошел все психологические тесты. Пока шла его личная диагностика, встречались раза три-четыре по полтора-два часа. Заключение получилось положительным: его можно рассматривать именно как топ-менеджера. Подчеркиваю – не просто как тренера, а как кого-то более масштабного.
– Что отличает Слуцкого образца 2006 года от сегодняшнего, с титулами и регалиями?
– Принципиальных различий нет, базовые черты те же. Просто уверенности стало больше. А она приходит, когда есть подтверждения правильности того, что человек делает. То есть титулы.
В 2006 году ответственность, с которой Слуцкий сталкивался по работе, на него давила. Ему было достаточно трудно с ней справиться. А сейчас, когда появились извне подтверждения его успешности, это давление спало. Раньше он пытался кому-то понравиться – тому же Белоусу, Прохорову. Теперь же, думаю, он не стремится понравиться ни Мутко, ни Гинеру. Он делает то, что считает нужным. В этом самая главная разница. Появилось чувство правоты, и ушел страх ответственности. Кроме того, раньше он воспринимал неудачи очень болезненно, как сугубо личную вину. Сейчас больше стал осознавать, что не все зависит от него. У него не бывает ощущения беспомощности благодаря сильным психологическим защитам. Делай что должно – и будь что будет.
– После "Москвы" уже сам Слуцкий пригласил вас помочь ему в "Крыльях Советов". Там он был уже другим?
– Я был очень впечатлен его поведением, когда у него начались проблемы и со всех сторон Слуцкого стали несправедливо гнобить...
– После известного матча с "Тереком", о котором даже обиженный Шустиков сказал, что Слуцкий к этому не имел никакого отношения?
– Да. Плюс у команды были хронические задержки зарплат. Ситуация, в общем, была очень сложная. Тогда он прошел у меня повторное обследование, по сути, в состоянии стресса.
И выяснилась любопытная вещь. В обычном состоянии, когда все ровно, он проявлял себя как человек достаточно спокойный и уравновешенный, и изначальной готовности к обороне у него в общем-то не было. То есть он был раним и открыт для негативных влияний извне. Но в тот момент, когда ситуация резко обострилась и в его жизни наступил самый критический период, мы и сделали все тесты. И оказалось, что именно в таких условиях у него происходит резкая активация боевых черт характера.
Есть такие понятия – "синдром льва" и "синдром кролика". Один человек внешне крутой, но, когда его по-настоящему прижимают, вся боевитость куда-то уходит. У Слуцкого же чем хуже, тем больше активизируются волевые качества. Когда все разваливается, он не опускает руки, а начинает бороться вдвойне.
– Если для Слуцкого чем хуже, тем лучше, почему тогда в 2012 году, когда ЦСКА занял третье место и не попал в Лигу чемпионов, он сам подал в отставку? Правда, Евгений Гинер ее, к счастью, не принял...
– У известного адвоката Кони был такой любимой прием. Когда он выступал в суде, наиболее значимые факты, которые могли сыграть против его подзащитных, он преподносил превентивно. Некоторые адвокаты их до последнего скрывают, а он, напротив, озвучивал первыми, причем в нужном ему ракурсе. И получалось так, что не ожидавшим этого прокурорам уже самим приходилось защищаться. У него это называлось – "отнять стрелы у прокурора". Думаю, тут было нечто схожее.
Возможно, Гинер бы его и уволил. Но по собственной инициативе. А когда Слуцкий пошел на этот шаг превентивно, думаю, что у президента клуба что-то в сознании повернулось: он увидел, как тренер переживает за дело. Не знаю, сделал ли это Леонид Викторович на уровне сознания или чисто интуитивно, но результата он добился.
– Он не раз говорил, что для него главной ценностью являются взаимоотношения с игроками. В том числе и поэтому он полетел на тот самый матч в Грозный – чтобы футболисты, которым некуда было деваться, потом не предъявили ему: "Вы весь в белом, а мы..."
– Так и есть. У него в основе всего лежит рационализм. В соответствии с ним он должен понимать каждого игрока "на раз, два, три". Но он хочет, чтобы и игроки воспринимали его не на эмоциях, потому что позитивные эмоции очень быстро переходят в негативные. Он стремится к тому, чтобы футболисты видели: это разумный человек, который делает все в рамках определенной системы, стратегии. И чтобы какой-то один эпизод не мог повлиять на их восприятие Слуцкого.
– То есть он не может выгнать человека под влиянием минутного эмоционального всплеска?
– Нет. У него все просчитано. А если всплеск и случается, то он подготовлен и просчитан. У него все решительные поступки совершаются на уровне разума. Импровизации там места нет.
– Не могу представить себе орущего Слуцкого. А вы?
– Могу. И сам видел это несколько раз. Орал очень конкретно и жестко. Со всеми словами, как положено. Я был на сборах "Крыльев" в Испании. Идешь по кромке поля, он стоит где-то на другом конце и кричит так, что мало никому бы не показалось. Распекал футболистов по полной программе. Но – что его отличает – если есть какая-то конкретная индивидуальная претензия, то он предпочтет высказать ее не при всех, а один на один. Вызывает игрока в свой номер в гостинице и может очень жестко высказать все.
– Весной 2010 года, после выхода ЦСКА в четвертьфинал Лиги чемпионов, он признавался мне, что все еще не уверен в своей готовности работать с топ-клубом. А Дэвид Бекхэм, по словам Алекса Фергюсона, после каждого даже бездарно сыгранного им матча был уверен, что провел его лучше всех. Слуцкий – антипод Бекхэма?
– Я бы так не сказал. Есть социально приемлемая форма объяснения – она же имидж. И есть зерно человека – то, что на самом деле. Зерно проявляется именно в напряженные моменты, когда все "красивости" отлетают и остается суть. А по сути это жесткий, настойчивый человек. Пробиться из тренеров команды мальчиков Волгограда во взрослую сборную России... Если бы он был таким рефлексирующим, каким его представляют, ничего этого не было бы. Это как спортивный костюм, в котором он ходит во время игры, но легко может сменить его на цивильный, если заставит дресс-код. Оболочка, маска. А за этой маской стоит человек, который знает себе цену и идет к поставленной цели.
– То есть никакой рефлексии на самом деле нет?
– Даже близко. Это человек очень жесткий, рациональный, моментами даже достаточно холодный. У него четко расставлены по полочкам цели, задачи. А имидж позволяет делать так, чтобы при определенных обстоятельствах эти качества недооценивали. Порог толерантности у Слуцкого достаточно высок, но если зашкалит...
Вспоминается, как он в бытность тренером "Олимпии" врезал арбитру, который убивал его команду. Я бы не хотел оказаться на месте этого судьи. Слабый, рефлексирующий человек всячески уходит от конфликтов, боится их. У Слуцкого этого нет. Взять ту же ситуацию с Шустиковым.
– Хотите сказать, что Слуцкий внутренне жестче, чем Фабио Капелло?
– Судя по тому, что я знаю про Капелло от игроков, думаю, да. Например, он требовал, чтобы в столовую все приходили в одно и то же время, в одинаковой одежде ходили и так далее. О чем это говорит? Человек пытается ввести дисциплину через внешнюю атрибутику. Это косвенный признак того, что человек не уверен в правильности своего воздействия на игроков. Почему, например, вводится строевая подготовка или единообразие формы в армии? Чтобы выбить дух сопротивления. Так же и здесь. Капелло не был уверен, что способен убедить людей и заставить себя уважать без внешних атрибутов.
Формализация отношений с подчиненными – один из методов управления персоналом вне зависимости от профессии. "Я приказал – делайте!" В основе этого – неуверенность руководителя в правильности своих действий, которую он сколько угодно может маскировать под строгость. Такие люди не терпят никакой критики и другого мнения, кроме своего.
Слуцкий в этом плане совершенно иной. Он коммуникабелен, допускает любые мнения и от игроков, и от персонала команды. Всех выслушивает, даже внешне соглашается. Но поступает так, как считает нужным. И когда человек имеет возможность критиковать руководителя, это как раз говорит ему о силе первого лица. Слуцкий не давит их внешней атрибутикой – футболисты находятся исключительно под давлением его авторитета.
– Не стоит бояться того, что после конфетно-букетного периода игроки к нему привыкнут и атмосфера осени 2015 года сойдет на нет?
– Нет. Потому что все уже пройдено на примере ЦСКА. Там поначалу были сложные взаимоотношения, потому что люди не понимали, почему кого-то он ставит с первых минут, кого-то нет. А со временем сложились четкие правила и нормы. Если человек в них вписывается, то нормально себя чувствует. Если же не вписывается, не помогают даже великолепные отношения.
Вообще, личные симпатии и антипатии очень легко уходят для него на второй план, если это нужно для дела. Пример – Мамаев. Да и с Кузьминым во времена "Москвы" у них не все было гладко. Что Слуцкому точно не свойственно, так это злопамятность.
– Есть ли у вас уверенность, что Виталий Мутко в сборной станет для Слуцкого такой же каменной стеной, как Гинер в ЦСКА? Не может ли он оказаться после Euro у разбитого корыта?
– Уверен в одном – Слуцкий все прекрасно понимает и смоделировал для себя все варианты развития ситуации. Поэтому, что бы ему ни сказал Мутко, он ко всему готов и все для себя внутренне проработал. Вряд ли его что-то может выбить из колеи.
– У игроков сборной очень разные характеры. Слуцкому со всеми ними одинаково легко было найти общий язык?
– Что мне в нем очень импонирует – когда мы с ним работали, он очень интересовался методиками этой самой диагностики. "Покажи, как это в принципе делается". Какие-то основные моменты он усвоил очень четко и пытается психотип каждого человека сам определить. Спрашивает по тестам, что получилось, но перед этим высказывает свое предположение. И почти на сто процентов попадает. В работе с ним только начинаешь о чем-то говорить – тут же подхватывает.
К каждому человеку ключик найти не так сложно, если в курсе его сильных и слабых сторон, если немножко знаешь про его жизнь. У Слуцкого есть интересный момент – он со всеми футболистами в начале работы, как правило, проводит личную беседу и сам потом ставит психологический диагноз. И с каждым общается на его волне. Действительно использует все научные методы. Человек очень умный, кандидат наук. И все эти методы ловит буквально с полуслова. Иной раз работаешь даже с психологами, разжевываешь им – они не понимают. А тут – на лету.
– Как вы оказались в сборной?
– Когда Слуцкого назначили, я сам ему позвонил и предложил свои услуги. И был услышан.
– Какой круг обязанностей Слуцкий определил вам в сборной?
– В "Москве" я изначально должен был заниматься только с ним самим. В "Крыльях" надо было дать оценку каждому футболисту, определить подходы к нему на длительный период.
В сборной мне поставили другую задачу. Во-первых, нужно было дать характеристику только по тем игрокам, кого Слуцкий не знает. И дать рекомендации по краткосрочной перспективе работы с ними на эти пару месяцев. Он хотел понять, как человека можно максимально использовать в эти два месяца. Слуцкий любит играть на сильных сторонах, и нужно было у каждого с точки зрения психологии определить эти сильные стороны.
– Бросилось вам что-то в глаза после тестирования футболистов сборной?
– Есть такое понятие – напряжение физиологических механизмов адаптации, которое определяет, насколько состояние организма соответствует требованиям среды. Чем выше напряжение, тем больше требуется психофизиологических резервов для решения тех или иных задач. Удивило, что у значительной части игроков оно было очень высоким. Чтобы соответствовать предъявляемым игровым требованиям, им необходимо было больше усилий, чем в обычном состоянии нормальной адаптации.
Это предпосылка к тому, что человек на уровне подсознания стремится сохранить то, что есть, а не добиться чего-то нового, и она является причиной снижения психофизиологической активности. И игроков с такой же степенью внутренней активности, как у Дзюбы, сегодня в сборной достаточно мало. Он хочет большего, бежит вперед при любых привходящих. И это касается не только работы, но и жизни. Когда человек уже всем доволен, он старается себя оберегать, и это нормально.
Но в контактных видах спорта человек не должен себя беречь, во время игры ему требуется забыть про себя и свое здоровье. Ему важно забить гол, он летит, ничего не видит и не слышит. При обследовании же обратило на себя внимание, что многие ребята себя берегут.
Недавно финские ученые обнаружили ген, который влияет на состояние импульсивности, спонтанности и обусловливает, например, хулиганские выходки в состоянии алкогольного опьянения. Но тот же самый ген спонтанности обеспечивает сверхактивность. Люди с этим геном рвутся к победе.
– Дзюба – это ген спонтанности?
– Судя по всему, да. А вот сборной в целом этого самого гена спонтанности не хватает.
За счет одного мастерства добиться успеха в спорте высших достижений сложно. По нему нас переигрывают, а мы можем подняться за счет импульсивности, спонтанности, риска. Не жалеть самих себя. А в сборной некоторые ребята, условно говоря, себя жалеют. Да, на словах говорят о готовности пойти на риск, но у многих порог этого риска очень четкий: до какого-то предела я готов жертвовать собой, после – нет. Если понимают, что цена вопроса – возможный конец карьеры, запредельного ничего не сделают. Сегодня преобладает рационализм.
– Каков, по-вашему, потолок возможностей Слуцкого? Чего он может достичь и по-прежнему ли по отношению к жизни является тем самым человеком, который получил золотую медаль в школе и красный диплом в институте?
– В этом плане в нем ничего не изменилось. Как был отличником-знайкой, который хочет учиться и узнавать еще и еще, таким и остается. И потолка я не вижу. Что бог даст, от того не откажется.
