— В первые дни на чемпионате мира я, если честно, вообще не осознавал, где нахожусь, — вспоминает Лодыгин. — Вот прямо с того момента, как туда приехали. Потому что когда были в Москве, то думать, придумывать, как все это будет — зрители, ощущения… Ну, не до этого было. А как приехали — потихоньку началось.
Когда шел первый матч, я сидел на скамейке и думал: «Ой, где я?». Ну так, в скобках, конечно. Было красиво, интересно, а в итоге — жалко… Хотя нет, не жалко — очень печально, что мы не прошли. Я не буду говорить о командных каких-то делах. Просто это было несправедливо для самих нас. Не то что мы должны что-то там сделать: просто с точки зрения того, какие там были команды, как они играли, какой они силы, если сравнивать с нами, то я думаю и видел, что мы были намного лучше других трех.
Я бы даже не постеснялся сказать, что мне Алжир понравился из всех наших соперников больше остальных. Может, это и не топ-уровень, но они все были бойцами. И с нами, и с другими. Но все равно: мы были намного лучше.
Знаете, что самое плохое с нами случилось? То, что мы ни в одной игре не смогли по-настоящему порадоваться. Просто так взять и порадоваться, сказать, что вот, набрали три очка. Я никого не критикую, но я верил, что мы пройдем. Может, не повезло, может, за нами гонится что-то про «Россия, столько лет никуда не проходит, что-то происходит». Ну, возможно, когда-то это наше проклятье и закончится. У нас и как у страны, и как у сборной очень много всего впереди.
Когда Игорь пропустил от корейцев, я, правду скажу, упал на колени. Было очень обидно. Обидно, во-первых, за самого Игоря. Когда вратарь допускает какую-то ошибку, это просто ужасно для самого себя. Пережить эти чувства сложно. Такие вещи случаются и у самых больших вратарей, как сам Игорь. Но в такой ситуации если он выручал, выручал и выручал, тои команда должна была выручить. В такой момент лучшее решение — сказать ему, что мы тебя выручим, и пойти, забить один, два, три, четыре гола. И все — никто про ошибку не будет думать. А у нас так вышло, что эта ошибка показалась просто огромной. Хотя сколько их таких уже было?
Потом я выбежал на бровку и начал кричать, чтобы он поднял голову и продолжал играть. Это важно. Я знаю по своим ощущениям, что когда тебе кто-то из своих или на поле, или со скамейки крикнет, поддержит тебя, может, тебе станет не на 100% лучше, но на сколько-то станет. А когда никто ничего не говорит, ты тонешь как будто в болоте. Все ниже, ниже и ниже. Да, ты чувствуешь ответственность, но ты знаешь, что игроки понимают, что такое может произойти.
