Форвард питерского "Зенита" Александр Кержаков в интервью клубной пресс-службе коснулся темы своей семьи, проблемах российского футбола, молодых игроков и пожелал Алле Пугачевой оставаться всегда молодой.— Как вам 2013 год?
— Бывали и лучше, бывали и хуже. Средний.
— Что было хорошего?
— Хорошего — родился ребенок. Сын. Это лучшее, что может быть. Не очень хорошего — в спортивном плане ожидалось немного больше, чем получилось. Это и про личные результаты, и про команду. На чемпионат мира еще вышли, рекорд какой-то поставил. Хотя все равно хочется большего. И играть, и забивать. Но были проблемы со здоровьем. Не возрастная история, стечение обстоятельств.
— О сыне вы до этого не говорили. Его зовут Игорь?
— Да, Игорь Александрович.
— В честь кого?
— Хм. Да просто Игорь. Имя понравилось.
— И как он?
— Отлично! То есть еще ничего не понятно, но уже отлично.
— И уже наследник большого футболиста.
— Я всегда говорил, еще когда дочка родилась, что главное — чтобы вырос порядочным человеком. А там — как получится. Кем он станет, что будет делать — я не люблю загадывать.
— Следующим летом чемпионат мира. Из тех, кто ездил туда в 2002-м, играть продолжают пять человек — вы, Семшов, Сычев, Измайлов и Филимонов, но он в Туле. В общем, видимо, у вас одного будет особая миссия.
— Да, приятная. Если сложится все.
— Сомневаетесь?
— Сомнения всегда существуют. Никто не застрахован от каких-то внешних факторов — здоровье, еще что-то.
— Чемпионат мира — это вершина в футболе?
— Ну, вершина — это победить на чемпионате мира. Но в плане участия круче точно ничего нет. Для футболиста, по крайней мере.
— Лето 2002-го вам снится?
— Сейчас точно реже, чем сразу после. А тогда все это было как в сказке.
— С не очень хорошим концом.
— Если честно, тогда на результат я не так обращал внимание. Ну, то есть надо мной он точно не довлел. Не потому, что я был молодой, а потому, что все было в новинку. Я же там, по сути, первую официальную игру сыграл за сборную. До этого было три матча — с Эстонией и две товарищеские уже на сборе перед турниром. И все. Я в одной команде находился со звездами того времени, для России просто огромными.
— Зато вы с Сычевым — в топ-10 самых молодых игроков чемпионата.
— Марат Измайлов еще.
— И Черчесов, которому 37. Сейчас самому старшему игроку сборной на три года больше, чем вам тогда. Почему нет молодых?
— У нас самая большая разница — это Кокорин и Игнашевич, наверное. Получается около 13 лет.
— По возрасту Кокорина недавно возникали вопросы.
— Давайте все-таки исходить из того, что он 1991-го. Получается, ему 22. Видите — сейчас такое время, что из-за дефицита 22-летний игрок считается ужасно молодым. Хотя я вспоминаю, что, когда начинал, в 20 нас уже никто так не звал. Может, мы играли долго к тому моменту или еще что-то. А сейчас дефицит.
— Вы давно видели в чемпионате России хорошего 18-19-летнего футболиста?
— Я даже назвать никого не могу, если честно.
— Допустим, Базелюк из ЦСКА — лучший молодой футболист России в 2013-м.
— А меня им признали в 2002-м. Кажется, в первый раз эту премию вручали. И я уже тогда был на чемпионате мира.
— Так в чем причина? Есть же лимит, ужесточения.
— Возможно, в том, что приезжают качественные иностранцы. В топовых командах молодым сложно даже после хороших школ.
— Вы в 2002-м смотрели на всех в сборной с открытым ртом. Сейчас на себе никаких взглядов не ловите?
— Да нет, все уже друг с другом знакомы. Тогда я никого не знал — все же играли за границей, а сейчас мы все в основном в нашем чемпионате. Круг сузился. Так что, возможно, так происходит и из-за этого.
— Япония — не самое простое место даже без чемпионата мира. Что запомнили?
— Это точно. Я там потом еще в 2003-м был, уже с Ярцевым. И во второй раз, если честно, посмотрел больше. А на чемпионате жили в спортивном центре в отдалении от города, естественно, никуда не выходили, только на поезде ездили на игры. Пока ехали, что-то из окна, может, и видели, но там уже скоростные поезда были, поэтому что Япония, что Бологое — разницы нет. Приезжаешь — в отель, на стадион, и все. А с Ярцевым жили возле Фудзиямы. Вид сумасшедший — вулкан, лесистая местность. Красота! Плюс ночевали в Токио, удалось погулять. Тогда впечатлений больше осталось.
— Все, кто туда долетел, говорят, что побывали примерно на другой планете.
— Да! И 12 лет назад так было, а что там сейчас, я даже не представляю. Тогда уже были телефоны такие, которые видео передавали. Японцы разговаривали между собой, показывали друг друга. Для нас это было шоком. То есть телефон-то у меня был, но такой видеосвязи у нас до сих пор, кажется, не появилось. Еще был вайфай — тоже в новинку. Везде интернет через кабель, а там такое. Плюс, естественно, дисциплина ощущалась. Все смотрели открыв рты, но никогда не наглели. Очень порядочные и приветливые люди. Удивило еще, что, когда мы ждали поезда, на табло всегда шел обратный отсчет времени. И вот стоишь, смотришь на часы, остается 20 секунд, 15, понимаешь, что вот сейчас-то и увидим, а поезда нет. И тут он влетает на приличной скорости и тормозит ровно секунда в секунду!
— Жизнь команды на чемпионате мира отличается, например, от сборов?
— В бытовом плане — совершенно не отличается. Тот же распорядок, тренировки, только едешь не для того, чтобы форму подтянуть, а за честь страны. Есть, естественно, давление определенное.
— Вы, перед тем как в Японию улететь, ходили на Первый канал и полтора часа слушали от разных людей про патриотизм. Такие вещи чем-нибудь помогают?
— Да, помню. Ну как помогают — тут же каждый сам настраивается, сам за себя отвечает. Хотя, конечно, приятно было. Но думаю, кстати, что в этот раз ничего такого не произойдет. Почему-то мне так кажется.
— Вы говорили, что после этой поездки полностью изменили питание.
— Что-то такое было, да. Нас кормили хорошо, правильно, но организму и сердцу-то все равно не прикажешь. Все равно иногда тянет на что-то такое. Можно и борщ, допустим, съесть, но не переедать. То есть сейчас, если я съем борщ, на этом обед и закончится.
— С Японией вы играли в Японии на домашнем для нее чемпионате мира. Что может быть хуже?
— Да, около 90 тысяч зрителей на стадионе. Было не очень просто, но болели против нас как-то слишком организованно. То есть бывали и игры, когда приходилось намного сложнее. В Турции, например, когда с «Бешикташем» играли.
— О погромах в Москве команда знала?
— Узнали из новостей, но я не очень помню, как отреагировали. Понятно, что ничего хорошего. Мне вообще кажется, что футбол с политикой смешивать — не очень правильно, потому что спорт — это спорт, а политика — это все-таки совсем о другом.
— Из последней игры, с Бельгией, все запомнили только гол и слезы Сычева. Вы после свистка к нему побежали первым. Что можно было сказать в такой ситуации?
— Ну, не такие уж там были слезы, просто так показали всё. А говорить... Что тут говорить? Уже ничего особо не скажешь. Гол этот я, кстати, потом видел в записи, в отличие от матчей.
— Сычев на тот момент считался главным талантом страны, и в «Зенит» его тоже отправляли, но в итоге карьера получилась скомканная.
— Ну, что-то у него все-таки получилось — он и результатов достиг, и много чего еще. На тот момент его многие клубы хотели — не только «Зенит». Так что ничего удивительного.
— Но играет он в итоге в «Волге».
— Играет, да, но человеку всего 30 лет, все-таки рано его еще совсем списывать со счетов.
— Что будет в Бразилии?
— Будет, конечно, немного другое отношение к делу. Сейчас уже знаешь, к чему готовиться, как готовиться, и результат будет иметь большее значение.
— Работать в новой сборной с Фабио Капелло вам интересно?
— Конечно. Капелло — это, наверное, один из десяти лучших специалистов в мире. Так что приятно работать.
— Считается, что Капелло — жесткий, чуть выше футболистов.
— Да я бы не сказал. Романцев тоже с игроками совсем не разговаривал, например. А то, что делает Капелло, — это правильно. Если есть, например, разборки, то они должны быть жесткими и в рамках коллектива.
— Какой результат вас в Бразилии устроит?
— Загадывать сложно, но исходить нужно из выхода из группы и биться за то, чтобы идти дальше.
— Вы лучший бомбардир страны. У вас в сборной есть конкуренция?
— Конечно.
— С кем?
— Да со всеми. Тренер может так варьировать состав, схему, что под любого подойдет.
— У вас есть, допустим, конкурент Федор Смолов — забивает один гол в год. Результативность на вызов должна влиять?
— Может влиять, а может и не влиять. Но по сути — влияет.
— Если бы влияла, не было бы у вас такого конкурента.
— Какая-то статистика у него же все равно есть. Забивает или нет — это тоже статистика. Я, бывало, тоже не забивал, вызывали — и все получалось. Так что нужно исходить из того, какими тренер видит футболистов в команде. Если они ему подходят, тренируются они или нет, играют или нет, забивают или нет, — он вызовет.
— Аршавин должен ехать на чемпионат мира?
— Это провокационный вопрос. Я вообще за то, чтобы все россияне из «Зенита» ехали в сборную. Это и для команды полезно, и для них. А у Андрея чемпионата мира в карьере не было, так что я был бы очень за него рад, если бы получилось.
— Сборная сейчас — хороший коллектив?
— Да, да. То есть раньше тоже атмосфера была хорошей, но сейчас точно приятельски-дружеская. Я не вижу никакой неприязни. Да даже не неприязни, а равнодушия. Все друг к другу хорошо относятся, нет такого, чтобы кто-то с кем-то не говорил.
— Состав при этом не на 90 процентов обновился. Тренер так влияет?
— Это из-за того, что все долго находятся в коллективе, знают друг друга, много партнеров по клубам. Это сближает.
— Забудем о чемпионате мира — вспомним Севилью. В первый же вечер в команде вас повели в ресторан. В «Зените» возможно, чтобы нового футболиста так же принимали?
— Теоретически — да. Я даже думаю, что португальцы тех же Халка и Витселя точно водили в ресторан.
— Но разница все равно есть.
— Скажем так, отношение к новым футболистам в «Зените» сейчас и тогда в «Севилье» разное. Но не из-за какой-то неприязни — просто разное. Наверное, это из-за менталитета.
— «Севилья» на тот момент была одной из самых боевых команд Европы.
— Да, выиграла Кубок и Суперкубок УЕФА.
— Чувствовали, что это суперклуб?
— Нет. По развитию, инфраструктуре — точно нет. База, экипировка, такие вещи. Я не говорю, что было плохо, просто такой был уровень. Но футболисты собрались классные.
— Кто самый классный?
— Если начать перечислять всех, это долго получится. Был, например, Палоп — поехал на чемпионат Европы третьим кипером в 2008-м и стал чемпионом, хотя о сборной даже не мечтал. Справа был Дани Алвес, который ушел в «Барселону», Адриану и Кейта, Поульсен, который ушел в «Ювентус», Хесус Навас, который ушел в «Сити» и стал чемпионом мира. Кануте и Фабиано вообще были одной из лучших связок в чемпионате Испании, а значит, и в мировом футболе. Фабиано только из-за президента не ушел в один из топовых клубов. За него предлагали сумасшедшие деньги, но в «Севилье», наверное, хотели несколько больше.
— Вам там было тяжело?
— Нет. Мне было легче и там, и когда в сборную оттуда приезжал. Менталитет менялся. Ты понимаешь, что играешь в одной из лучших лиг мира, в одной из лучших команд, и просто представить себе не можешь, что ты не обыграешь какую-то команду. Вот играли мы, например, с Эстонией, и у меня в голове не укладывалось, что мы можем не выиграть. И когда проигрывали на выезде в Израиле, тоже не мог понять — почему, как? Ну, я и не играл тогда — Хиддинк не поставил. И смотреть на других футболистов начинаешь в такой ситуации иначе: если раньше на кого-то, кто играет за границей, того же Бенаюна из Израиля, смотрел снизу вверх, то сейчас понимаешь, что вот ты с ними тренируешься и они такие же обычные люди.
— Самый сумасшедший матч той команды?
— Наверное, финал Кубка УЕФА.
— Не 5:3 против «Реала» в Мадриде?
— Это же был ответный матч за Суперкубок, у нас уже был гандикап после победы дома 1:0, и там сразу же повели. Так что это была просто формальность. Это, конечно, было круто, но тогда «Реал» был не тот. Пришел Шустер, в составе играл Дренте, который потом в «Алании» оказался. В общем, из той «Севильи» пошли в «Барселону», а из того «Реала» — во Владикавказ. А в финале Кубка УЕФА была интрига, серия пенальти. Ну и с «Барселоной» еще, когда забил. «Барселоне», которая перед этим выиграла финал Лиги чемпионов.
— Вы забили за «Севилью» 11 голов — не очень много. Можно сказать, что выступление там в общем не получилось?
— Если брать первый сезон, до окончания 2007-го, то я в чемпионате забил пять голов, проведя 15 матчей. Но если не учитывать выходы на замену минут за десять до конца, то в среднем был гол за две игры. Это хороший показатель. И в принципе это равноценно результативности других форвардов, которые пришли той же зимой. Я был доволен тем, сколько играл, а потом поменялся тренер, психологически стало тяжелее. При Рамосе я понимал, что да, есть Фабиано и Кануте и у меня будет шанс получать практику, а когда пришел Хименес, то сказал, что для него есть только два нападающих. Практика у меня была, но психологически перебороть себя было тяжело.
— Были другие варианты в Европе? «Тоттенхэм»?
— Нет, я мог уехать или в «Фулхэм», или в «ПСЖ».
— Почему не уехали?
— Я буду говорить, как все происходило на самом деле. «Фулхэм» — это название меня не очень привлекало, тем более после «Севильи». А «ПСЖ» тогда шел на предпоследнем месте в чемпионате. Был бы в середине таблицы — пошел бы туда не задумываясь. А потом сразу появилось «Динамо».
— Решили сделать шаг назад.
— Во-первых, вариантов не было, во-вторых, мне казалось, в России в первый год будет попроще, в-третьих, «Динамо» создало очень хорошие условия — и финансовые, и бытовые, и коллектив приятный. В общем-то, они это и показали, заняв третье место.
— Сейчас «Динамо» для вас что-то значит?
— Естественно, это не «Зенит» — с ним ничто не сравнится. Но «Динамо» мне ближе, чем «Севилья». Это иностранный коллектив, я за ним продолжаю следить. Пусть там никого практически и нет, невольно смотрю.
— Игорь Денисов строит в Испании дом. Вы его желание жить там понимаете?
— Я слышал, что ему очень нравится Тенерифе, и это немного другая история. Это острова, а на островах всегда хорошо. А я жил в Севилье, где моря нет. И где очень жарко. Там и в Кордобе средняя температура — одна из самых высоких в Европе.
— Девять из десяти человек в Питере ваших претензий бы не поняли.
— Может быть, но мне в Питере комфортнее. А там было +58 летом, я сам видел.
— Пятьдесят восемь?
— Да, на городском термометре. На улице вообще никого не было — все вымерло.
— И что вы, тренировались?
— Нет, я ехал в магазин.
— А потом, когда похолодало до +45, пошли бегать.
— Ха-ха, да нет. Климат там своеобразный. Допустим, в начале января едешь на тренировку к десяти утра, на термометре +1, в половине двенадцатого выходишь из раздевалки — +22. Поэтому все приезжали в пуховиках, а уходили в шортах.
— Вы видели, например, как в матче чемпионата Испании Хуанде Рамосу в голову прилетела бутылка, то есть не очень приятные вещи там тоже происходят. На этот турнир в России стоит ориентироваться?
— Если судить объективно, то хорошее в этом чемпионате — это погода, игроки и все, что творится вокруг. То, как освещается футбол, как ведут себя болельщики. Страна живет игрой, хотя стадионы старые. Но атмосфера на них не дает этого ощутить. Даже «Камп Ноу» — это не новый стадион, но когда ты выходишь на поле, то не думаешь о его возрасте. И вот все, что происходит вокруг, дает ощущение того, что эта лига — лучшая в мире, это футбол. Целую неделю все живут от матча к матчу. И за счет этого отношение к проблемам другое. Ты их не замечаешь. Да, те, кто всю жизнь там играет, жалуются, что стадионы плохие, а человек, который приехал из России, попадает в другой мир.
— Кто сейчас лучший нападающий в мире?
— Суарес и Агуэро. Эти двое.
— В чемпионате России они бы были так же круты, как в Англии?
— Если поле хорошее, как у нас сейчас на «Петровском», — да. Если такое же, как в Томске, — вряд ли.
— Есть шанс, что в ближайшее время кто-то такого уровня приедет в Россию?
— Был пример «Анжи».
— Приедет в Россию не только из-за денег.
— Это вряд ли.
— Три вещи, которых не хватает чемпионату, чтобы это произошло?
— Первое, естественно, стадионы. Атмосфера. У нас, пока не поменяется отношение к футболу — освещение, заинтересованность, просвещение, — ничего не сдвинется. Все это совсем не на таком уровне, как там, где эти люди находятся. Сейчас Российская премьер-лига непопулярна в Европе и тем более — в мире. Какой смысл им ехать из самой лучшей лиги в худшую? Когда она станет с ними наравне, тогда возможно. Но что нужно? Зарплаты, условия, стадионы, результаты.
— Что-то меняется?
— Нет, сейчас нет. Сейчас вообще происходит какая-то деградация.
— В какой момент она началась?
— Например, в момент, когда ЦСКА и «Динамо» играли на запасном поле «Локомотива». Начало этого сезона. Что мы увидели? Закрылись «Лужники» — играть в Москве негде. В итоге ЦСКА проводит домашний матч вслед за нами на «Петровском», приходит 6 тысяч зрителей. Это на матч Лиги чемпионов! «Динамо» играет в Химках, где собирается три с половиной тысячи зрителей. Дерби ЦСКА и «Динамо», историческое, которое в союзные времена вызывало огромный ажиотаж, проходит на запасном поле стадиона «Локомотив»! Я не могу понять этого. На матчи «Волги» приходит 2 тысячи человек. Как это? Такого не было очень давно. Я надеюсь, что это шаг назад, чтобы сделать два вперед, но какой может быть интерес со стороны мировых звезд к этому всему?
— Что с этим делать?
— А что делать? Все же читалось. Можно было предугадать, предвидеть. Не имея своих стадионов, можно хотя бы не экономить на полях. Не стараясь на этом заработать, можно сделать так, чтобы газон прослужил хотя бы половину сезона. Почему об этом не думают, я не знаю. Было бы приличное поле в Химках — играли бы там, а не на том же «Локомотиве» или «Родине», и пришло бы 20 тысяч зрителей, а не две. Финансовые потоки в футболе существуют — можно их использовать рационально и грамотно и хотя бы организовать хорошее поле. А у нас почему-то каждый раз, когда приходит первый снег или проливной дождь, мы неожиданно понимаем — блин, дождь пошел, играть нельзя!
— Кто-то нашел решение — смотрит теперь хоккей.
— Ну да, там проще. Я так понимаю, что в той же КХЛ или Лиге ВТБ есть какие-то критерии допуска команд. Есть у тебя вот это, это и это — ты принимаешь участие. Если нет — не можешь играть. Вполне реально сделать это и в футболе. Не можешь содержать траву — постели искусственное поле. Пусть будет хотя бы газон. Почему, например, Химки не справились? Понятно, что синтетику там делать не резон, но почему не сделать такое же, как у нас, которое выдерживает две подряд Лиги чемпионов?
— Вы свою школу продолжаете строить?
— Мое строительство тоже как-то замедлилось. Не доходят сообщения до тех, до кого должны. Фамилии называть не будем, но меня все время кормят завтраками. Новости, которые должны доходить через две-три недели, не доходят до меня по три месяца. Был какой-то всплеск, кто-то заинтересовался, работа пошла, а потом остановилась.
— И что сейчас она собой представляет?
— Ничего не представляет собой вообще. Формально все находится в стадии выкупа земельного участка. Но находится там уже больше полугода, хотя должно было разрешиться намного раньше. И никто ничего не говорит. Я этим сам занимался, состыковался с людьми, они менялись, снова находил общий язык, созванивался, они уходили, встречались с новыми, обещали. Но, кроме слов, я ничего не увидел. Вообще.
— Что будете делать дальше?
— Я бьюсь, стараюсь, но чтобы делать это конкретно, нужно заниматься вопросом постоянно. Сейчас все свое время и внимание я этому уделить не могу, так что делаю так, как могу. А как могу — пока никак.
— Чего ждете от следующего года?
— Хочется поехать на чемпионат мира, выиграть чемпионство с «Зенитом». Потому что мы второй сезон подряд, стартовав хорошо, начинаем буксовать.
— А по жизни?
— Чего я по жизни хочу — это вряд ли получится. Я тут думал как-то, с возрастом или нет, но стал понимать, что очень расстроен тем фактом, что в свое время не удалось сходить на концерт Аллы Пугачевой. Белой завистью завидую тем, кто ее выступление видел. Это единственное, о чем я думал. Было близко, а я, все время проезжая мимо афиш, понимал, что не так хочу этого. И вот вдруг захотел. Причем завидую тем, кто был на ее концертах в начале 90-х. Вот те песни мне больше нравятся.
— Никто сейчас вас так не трогает?
— Нет, меня трогает Тальков. Очень. Причем не скажу, что патриотичные песни, — больше лирика. Естественно, «Ленинград».
— Так он всегда вас трогал.
— Да-да. Но Сергей-то может мне позволить прийти на его концерт и делать там все, что я хочу, а вот Алла Борисовна — вряд ли.
— Есть шанс, что она об этом узнает.
— Да, и специально для меня проведет концерт. О, я буду очень благодарен!
— Какая последняя вещь вас вдохновила?
— Сложно сказать. Меня вдохновляют, например, поступки людей, которые с ограниченными возможностями добиваются каких-то серьезных результатов. Меня все время вдохновляют и приятно удивляют поступки людей, которые делают что-то героическое, безвозмездно помогают. Это меня вдохновляет, впечатляет. Так я понимаю, что мы еще не настолько потеряны, что стараемся не только для себя и живем не только собственным достатком.
— Где за этим можно проследить?
— Ну а где? Зайти на сайт благотворительной организации, посмотреть, кому помогают, кто, самому помочь — и сразу станет приятнее.
— Вы этому уделяете время?
— Стараюсь, конечно. Каждый год помогаю. И стараюсь, если честно, не афишировать. То есть там-то знают, кто помогает, но выносить наружу — это нет. Мне не очень нравится, когда пишут, кому и сколько денег перевели. Просто, если есть возможность, нужно помогать.
— Вы поможете, остальные увидят — и тоже помогут. Такая логика.
— Дай бог, но мне бы больше достучаться не до тех, кто об этом в интернете читает, а до тех, у кого есть огромные возможности, чтобы помогать. А они не делают этого в том объеме, в котором, как я считаю, должны бы. Как было раньше? Богатые люди делились своим благосостоянием, помогали, и все считали это нормальным. Наверное, это и с верой связано, и еще с чем-то. Делились с ближним своим. И сейчас те, у кого есть достаток, могут помогать. Особенно детям. Потому что дети не виноваты в том, что рядом с ними может не оказаться того, кто им помог бы. Им нужно помогать.
— Так как номер новогодний, можно совершить небольшой камин-аут: Дедом Морозом вы были?
— Да, для дочки. У меня был в Испании костюм. Она не узнала. Праздновали там Новый год — все прошло удачно.
— Что пожелаете болельщикам?
— Болельщикам — несмотря ни на что, быть с командой, искренне переживать, искренне болеть, достигать новых побед. А всем остальным — крепкого здоровья, счастья. Обычные фразы, в общем. Но самое главное — это здоровье в семье.
— И отдельное пожелание для Аллы Борисовны.
— Для нее — оставаться всегда молодой! Ну и концерт какой-нибудь забабахать!
ФК "Зенит"
