— Нико, как дела?
— Все хорошо. Мы провели довольно много времени на сборах, так что я очень рад вернуться в Петербург. Чувствую себя тоже неплохо. Ничего необычного за последнее время не произошло.
— Футболисты ненавидят друг друга после трех недель сборов? Кого в пейнтболе хотелось убить первым?
— Ха-ха! Не думаю, что ненавидят. Если хочется уединения, у нас достаточно времени, которое мы можем проводить в своих номерах. Не хочешь видеть других — можно спрятаться. А кого пристрелить? Хм-хм. Думаю, как и всем иностранцам, — Дзюбу! Он очень любит поболтать, подкалывает.
— Как делается искусственный офсайд? Кто-то командует из защитников или это само собой происходит?
— Мы работаем над этим, стараемся держать линию как можно ровнее. Иногда я говорю, иногда другие, если замечают кого-то. Но, знаете, офсайд за последнее время сильно изменился. Теперь защитникам стало намного сложнее. Сейчас, если какой-то игрок стоит у тебя за спиной, мяч идет к нему и ты его не задеваешь, то он в офсайде. Но если кто-то в этот момент успевает забежать туда же, офсайда уже нет. А если еще и сам задеваешь мяч, случайно или пытаясь выбить, а он отлетает за спину, офсайда снова нет. Нападающие этим пользуются. Раньше было попроще, сейчас же даже судьи часто сомневаются, когда показывать «вне игры», а когда нет. Мне, честно говоря, те правила, которые есть сейчас, не очень нравятся.
— Говорят, что семь очков отставания — не критично. Но критична наша игра в чемпионате России. Команда готова переступить через себя и играть с полной выкладкой, как в Лиге чемпионов?
— Да, я надеюсь, что нам это удастся. Семь очков, двенадцать матчей — все возможно. Но, действительно, нам нужно играть лучше. Конечно, игры в Европе и в России отличаются. В Лиге чемпионов все без исключения стараются играть в футбол, а здесь очень многие просто встают сзади. Причем уже не только маленькие команды, но и большие — «Локомотив», например. Ждут наших ошибок. Но, конечно, мы должны прибавлять. Надеюсь, перерыв позволил нам перезапустить эмоции, освежиться, и эти двенадцать матчей мы проведем как надо, станем чемпионами.
— Когда вратарь выбивает мяч и он падает вам на голову с большой высоты, это больно?
— Не очень больно — он все-таки перед этим пролетает существенное расстояние, замедляется, так что, когда бьешь по нему, уже не так страшно. А вот на сборах я в один из дней заблокировал головой удар Анюкова и, клянусь, первые 5–10 секунд не понимал, где нахожусь. Думал, что сотрясение, — так все болело. До этого я пару раз такие удары принимал на «Петровском» и тогда уезжал в больницу, но сейчас все обошлось.
— Вы нередко по голове во время матчей получаете. Почему вас на поле бьют, а Гарая нет?
— Ха-ха, не знаю, сам себя об этом спрашиваю. Ну, я просто стараюсь идти до конца. Например, в последней игре против «Спартака» я увидел, что Широков стоит один. Пошел на перехват, старался закрыть его, и в итоге мы столкнулись голова в голову. Сколько кровищи было! Ну, это, конечно, была моя ошибка, но я точно не хотел, чтобы он забил, поэтому и получил такой удар. Болело сильно. И обычно болит. Потому что иду до конца, да.
— Вам скоро 31. Будет ли в вашей карьере еще клуб, кроме «Гента» и «Зенита»?
— Ничего нельзя предполагать. Я всегда говорю одно и то же. В футболе все может измениться очень быстро. Достаточно представить, что перестал попадать в состав, радости поубавилось, клуб, тренер на тебя не рассчитывают, и все подталкивает к тому, чтобы уйти. Но я буду изо всех сил стараться для того, чтобы играть в «Зените» как можно дольше. Мой нынешний контракт завершится, когда мне будет уже 33, и не знаю, захочет ли клуб его продлить. Но если предложат — почему бы и нет? Будет отлично завершить карьеру в «Зените». Но в 33 года делать этого, конечно, не хотелось бы.
— Вспоминается ли игра в Вильярреале в феврале 2008-го? Если представить, что время можно отмотать назад, вы готовы не отдать тот голевой пас Погребняку, чтобы сберечь свою ногу?
— Фух. Ну, если предположить, что цена этого паса — Кубок УЕФА, то, конечно, я бы сделал его еще столько раз, сколько нужно. Но если бы была какая-то другая возможность сыграть и избежать травмы, конечно, выбрал бы ее. Последствия той ситуации я до сих пор чувствую, без нее мне сейчас точно было бы лучше. Это вообще был такой очень знаковый момент для моего тела, для моей формы. Другое мое колено в целом тоже уже не очень здоровое, но оно хотя бы не беспокоит, а с этим есть проблема. И может, не случись той травмы, я бы и футболистом стал более сильным.
— Как думаете, выйдет ли Россия из группы на Евро-2016?
— Ну а почему нет? В некоторых группах ведь даже с третьего места можно выйти. Россия — сильная сборная, с новым тренером она заметно прибавила. Она едина, а это очень важно. Так что, думаю, выйдет. Хотя будет нелегко. С Уэльсом мы встречались — это сильный соперник. Но я буду болеть за Россию, я ее фанат.
— Николас, есть ли у вас семейные традиции?
— Хм-хм, традиции... Даже не знаю. У нас в этом смысле не самая традиционная семья. Давайте подумаю, а пока отвечу на следующий вопрос.
— Николас, кто лучше Халк или Неймар?
— Тоже не знаю, сложно сказать. Против Неймара я не играл, но по тому, что вижу по телевизору, он один из лучших в мире вместе с Месси и Роналду. Надеюсь, если мы добьемся результатов в Европе, Халк тоже сможет войти в их число.
— Какими русскими именами вы назовете своих сына и дочь? Только чтобы было созвучно с отчеством Николасович!
— Ха-ха, скорее мы своим детям дадим французские имена. Моя жена говорит по-французски, у всех племянников французские имена, дедушка и бабушка говорили на французском у себя дома. Так что да, вот наша семейная традиция!
— Слышали ли последний русский хит «На лабутенах»?
— Хм. Наверняка слышал, но не опознаю. А «Ленинград» в целом знаю отлично.
— Нико, планируете ли использовать свое юридическое образование после завершения футбольной карьеры? Интересно было бы сразиться с вами в суде как адвокат с адвокатом, ведь случай с мэром Гента показал, что публичные выступления вам удаются хорошо.
— Для начала мне надо все-таки закончить обучение — я же приостановил его, когда переехал в Россию. Уже думаю об этом, да. Но использовать, возможно, буду немного иначе. Чтобы стать юристом в Бельгии, надо сначала несколько лет проходить стажировку. И как я, 40-летний, буду с 20—25-летними работать? Пока сложно это представить. К тому же еще и босс может оказаться младше меня... Но в любом случае образование поможет. Право — это такие знания, с которыми потом можно двигаться в любом направлении.
— Почему ты всегда улыбаешься?
— Я всегда улыбаюсь? Ну, жизнь слишком коротка для того, чтобы грустить, и живем мы всего один раз. Carpe diem — это мой девиз. В мире и так достаточно страданий и печали, чтобы еще и я плакал и грустил.
— Нико, за столько лет в «Зените» вам дарили очень много подарков. Из последнего, например, футболка от фанатов после вашего 250-го матча за команду. Где вы храните подобные памятные для себя вещи?
— Они лежат у меня дома. Футболки тоже есть — «За традиционный футбол», например. Иногда надеваю, даже в Бельгии. Мне нравится носить вещи, которые есть далеко не у многих. Я этим горжусь и рад это демонстрировать.
ФК "Зенит"
