Израильский полузащитник Бибарс Натхо недавно сменил «Рубин» на греческий ПАОК, в составе которого уже успел забить свой первый мяч. В интервью еженедельнику «Футбол» футболист подвел итог своим выступлениям в чемпионате России и рассказал о том, как начиналась его карьера в Израиле. - Кто вам помог перебраться в «Рубин»?
- Дядя, Адам Натхо. Может быть, вы знаете его. Он долгое время играл за майкопскую «Дружбу», а потом стал работать в клубе. Я был у него в гостях с коротким визитом. Дядя видел, как я играю, и понял, что из меня может получиться хороший футболист. Он считал, что в «Рубине» я смогу прогрессировать. Так в итоге и получилось.
- Вы играли против «Рубина» в составе «Хапоэля». Чем запомнилась та поездка в Россию?
- Погодой! Матчи проходили в феврале. Все вокруг белое, холодно. Я к такому не привык. В Израиле-то снег бывает очень редко. За все время я видел его один-два раза.
- Помните первое впечатление от общения с Курбаном Бердыевым?
- Да, разговор проходил после матча в Тель-Авиве и из него я понял, что Бердыев действительно сможет мне помочь. Эта беседа в конце концов повлияла на мое решение.
- Подождите, но ведь тогда вы еще были игроком «Хапоэля». Как же вам позволили общаться с главным тренером соперников?
- Мой контракт истекал, так что я мог вести переговоры. Все в порядке!
- Многим Бердыев кажется слишком серьезным человеком. Сколько раз за время работы в «Рубине» вы видели его улыбающимся?
- Не один раз, поверьте! Бердыев знает, когда можно улыбнуться, а когда нужно быть серьезным. Те, кто знают его близко, понимают, что он не такой человек, каким кажется. Случай из жизни? Нет уж, пусть это останется внутри команды.
- Кристиан Нобоа рассказывал, что когда вы только пришли в «Рубин», Бердыев часто на вас кричал, потому что хотел, чтобы вы играли лучше. Это действительно так?
- Да, такое бывало. Он много подсказывал мне. Больше всего его беспокоили тактические ошибки, которые мне нужно было исправлять.
- Бердыев – религиозный человек. Вы разговаривали с ним на тему веры?
- Разговоров не было. Один раз мы оказались вместе в мечети – вот, пожалуй, и все. В Татарстане вообще много религиозных мест. Мечеть Кул Шариф, например, находится рядом со стадионом «Рубина».
- Ураза, то есть соблюдение поста, – самое большое испытание для мусульманина? Как вам удается его выдержать?
- Это очень тяжело, практически нереально! Пытаюсь продержаться так долго, насколько это возможно, но пока не могу похвастаться чем-то особенным.
- В «Рубине» вы исполняли стандарты. Кому из вратарей российской Премьер-лиги сложнее всего забить со штрафного?
- Честно? Во время пробития штрафных я не обращаю внимания на вратарей и целиком сосредоточен на мяче. Да и любимой точки у меня нет.
- На скольких языках говорят в раздевалке «Рубина»?
- Их много, но в первую очередь это английский и русский, который стал общим для всех. Испанский язык тоже можно услышать, а еще французский. Но сказать, кто в «Рубине» самый большой полиглот, сложно: все пытаются по мере сил поддерживать необходимый уровень. Первые слова, которые я выучил на русском, были футбольными – «право», «лево». А вот какой из бытовых терминов запомнился раньше, уже и не помню.
- Обычно иностранцы начинают с самого необходимого – мата.
- Я слышал эти слова еще в Израиле – там ведь много русских, но учил только то, что мне было нужно.
- В прошлом году просмотр в «Рубине» проходил ваш племянник Амир Натхо. Как у него дела сейчас?
- Он продолжает играть в футбол, но уже в Майкопе. По манере игры Амир мало на меня походит – он больше фланговый игрок. Дриблинг, мобильность, работа с мячом – вот его основные качества.
- Кто-то на вашей памяти прощался с бывшим клубом, как Александр Рязанцев?
- Только Ансальди! Помните его круг почета по стадиону и прощание с болельщиками? Я о подобном, честно говоря, не думал.
- Вы родились в местечке Кфар-Кама. Что это такое?
- Это деревня в Израиле, где проживает несколько тысяч черкесов. Там говорят на адыгском языке, соблюдают народные обычаи. В Кфар-Каме легко можно встретить людей в национальной одежде – черкесках. Мой прадед во время войны бежал из Турции и так попал в Израиль. Папа и я родились уже там. Какая традиция для нас главная? Пожалуй, уважение друг к другу.
- Жену вы нашли там же?
- Да, мы с Талией вместе учились в школе, потом долго не виделись. На нашей свадьбе было, наверное, семьсот гостей!
- А что означает ваше имя?
- «Защитник от врагов». Изначально, кстати, имя звучало как «Пипас». Так звали черкесского царя.
- Расскажите, как выходец из деревушки сумел попасть в тель-авивский «Маккаби».
- Мой папа был связан с армией и работал в центре страны, в получасе езды от Тель-Авива. Однажды парень, с которым мы учились в школе, предложил мне пройти просмотр в «Маккаби». Я согласился и так шаг за шагом стал игроком этого клуба. Мне тогда было девять или десять лет. А до этого я, можно сказать, занимался футболом непрофессионально.
- Со стороны создается ощущение, что все израильские клубы носят название либо «Маккаби», либо «Хапоэль». Сами израильтяне не путаются, когда говорят о футболе?
- Нет-нет, мы всегда добавляем название города: «Маккаби» Тель-Авив или «Маккаби» Хайфа. Еще есть «Бейтар», например.
- Это клуб, болельщики устроили теплый прием двум чеченским игрокам-мусульманам. У вас когда-нибудь были проблемы из-за вашей веры?
- Нет, никогда. Я даже был капитаном молодежной сборной Израиля. В «Хапоэле», кроме меня, играли другие футболисты-мусульмане. Так что то, что произошло в «Бейтаре», – это событие из ряда вон, оно ни в коем случае не должно повториться.
- Ваш тесть – болельщик тель-авивского «Маккаби». Сильно волновались, когда шли с ним знакомиться?
- К счастью, я знал его еще до того, как сделал предложение будущей жене. Мы же из одной деревни – папа Талии знал моего папу, бывало, что мы вместе играли в футбол. Но вообще меня не пугали его клубные пристрастия: за то время, что я выступал в «Хапоэле», мы ни разу не проиграли «Маккаби». Так что у меня с дерби связаны только положительные эмоции, тем более что и лично мне эти матчи удавались.
- Кто был самым ярким футболистом чемпионата Израиля, когда вы там играли?
- Было много хороших игроков, но главная звезда для нас – Йосси Бенаюн. Я играл с ним в сборной Израиля и был удивлен, насколько это простой в общении человек. Даже когда я был молодым игроком, он мог подойти и спросить, все ли у меня хорошо. А ведь Бенаюн играл в «Ливерпуле», «Челси» и «Арсенале»!
- С кем-то из россиян в чемпионате Израиля пересекались?
- Нет, только с Александром Уваровым, который тренирует вратарей в «Маккаби» и сборной Израиля. Но я против него не играл. Может это и к лучшему – вы же знаете, что он был признан лучшим легионером в истории израильского футбола?
- Можете вспомнить момент, когда вам было страшно жить в Тель-Авиве?
- Такого не было. Я вообще думаю, что информация, которую можно услышать об Израиле из новостей, сильно приукрашена. Можете приехать в Тель-Авив и лично убедиться, насколько там спокойно.
- В последней кампании только два человека сыграли за сборную Израиля все десять матчей – вы и вратарь Дуду Ават.
- Отчасти это стечение обстоятельств. Не все футболисты приезжают в сборную готовыми – кто-то после травмы, кто-то мало играет в клубе. Тренеру приходится делать выбор и, видимо, я просто выгляжу лучше, чем другие.
- Когда вас меняли в игре с Люксембургом, не было обидно? Все-таки могли провести весь отборочный цикл без замен…
- Нет-нет, через три дня нам предстояла еще одна игра, и меня изначально предупредили, что дадут передохнуть. К тому же мы вели со счетом 5:0, так что можно было не сильно волноваться за результат. А в концовке сборная Израиля забила еще один мяч.
- Какое впечатление оставила сборная России?
- Я был знаком с вашей командой и раньше. В первой игре мы совершили слишком много ошибок, а во второй выглядели вроде бы неплохо, но пропустили два мяча после перерыва. Было трудно что-то сделать. На чемпионате мира я, конечно, буду следить за россиянами. Считаю, что они должны выходить из группы, тем более из той, какую получили в результате жеребьевки. А что будет дальше – посмотрим.
- Вы рассказывали, что однажды в Израиле пытались встать на коньки. Как это было?
- Это очень трудно для меня! Совершенно не то, что я привык делать! Тяжело было все: надеть коньки, встать на лед, оттолкнуться...
- Говорят, в Израиле не принято отмечать Новый год. Как же там проходит 31 декабря?
- Лично для меня эта дата не имеет особого значения. В нашей семье это обычный день. Для меня важнее два главных мусульманских праздника – Ураза и Курбан Байрам.
