Бывший спортивный директор ЦСКА Антон Евменов рассказал о работе в московском клубе, допущенных ошибках, Витиньо, Вагнере и Хонде, Слуцком и задаче, выполнить которую интереснее, чем купить Халка.- Насколько официальная версия вашего расставания с ЦСКА совпадает с действительностью?
– Всегда есть некий комплекс причин. Одна из основных – в том, что уже давно появилось желание развиваться дальше, поехать учиться. Тем более, моя семья разделяет это желание. Если его не осуществить в ближайшие год-два, то потом это станет практически невозможным: ребенок вырастет, и нужно будет определяться с местом жительства. А так меня в Москве ничего не держало, кроме работы. Здесь я с небольшими перерывами уже 15 лет, успел сменить более 15 съемных квартир, сейчас можно попробовать что-то новое. В целом, в ЦСКА все было очень хорошо, за пять лет случилось много всего позитивного, вместе удалось добиться хороших результатов, выиграть чемпионство.
- Какой должна быть тяга к новым знаниям, чтобы в вашем возрасте отказаться от такой работы в одном из ведущих клубов России?
– Это не только тяга к знаниям, а огромное желание чуть-чуть поменять ситуацию. Я забрался на гору в определенном смысле, и сейчас хочется с нее съехать с ветерком, а потом подняться с другой стороны. Работа спортивного директора связана с какими-то элементами праздной жизни, которые мне немножко поднадоели. Встречи, рестораны, вино за тысячу евро и так далее. Хочется от всего этого отдохнуть, надоело вести такой образ жизни. Это если называть какую-то личную причину. Так что мое решение абсолютно осознано, я долго к нему шел, и наконец пришел.
- По-моему, все же интереснее практиковать, чем ограничиваться теорией.
– Там будет не только теория, но и практика. К тому же это обучение в области не только футбола, а всего спорта. Я несколько раз был на матчах НБА – это практически Голливуд, и мне хочется посмотреть и понять, как это работает изнутри. Надеюсь, это расширит мой кругозор и сделает какие-то вещи более понятными.
- Но вы же понимаете, что знания, полученные за рубежом, зачастую не работают в России, потому что дела здесь устроены несколько иначе?
– Думаю, в ближайшее время все будет меняться более-менее. Во-первых, у нас же следующий чемпионат мира. Хочешь, не хочешь – в инфраструктурном плане придется подтянуться. Во-вторых, должен же будет когда-то футбол переходить на рыночные рельсы, а не просто жить на сырьевых деньгах.
- Разговоры про это идут последние лет семь-восемь, но глобально ничего не меняется.
– Ничего не меняется, потому что нет механизмов, а люди, которые принимают решения, не понимают, как все это сделать. Но я максималист и где-то идеалист, поэтому хочется думать, что все будет меняться к лучшему. В любом случае думаю, я ничего не потеряю за те два года, что будет длиться обучение.
- Самый удивительный пример неспортивного решения вопросов в российском футболе, с которым вы сталкивались?
– Слава богу, я с этим не сталкивался – просто потому, что не мыслю такими категориями. В ЦСКА решения принимаются максимально прозрачно. Существуют механизмы, которые должно пройти решение, прежде чем быть одобренным и запущенным.
- Были случаи, когда какие-то решения принимались только потому, что так сказал Евгений Гинер?
– Мне о таких решениях неизвестно. На самом деле с Гинером я не так много контактировал, общался в основном с Бабаевым – раза в три чаще, чем с президентом. Вся информация накапливалась у генерального директора, а он уже доносил ее до президента.
- Вы верите в истории вроде звонка сверху, по которому «Спартак» продал Быстрова в «Зенит»?
– Наверное, да. Думаю, это возможно, учитывая то, какой клуб хотел его получить.
- Как после этого можно верить в то, что хорошее образование может что-то изменить в российском футболе?
– Мы живем в стране, где могут приниматься такие решения, но ведь футбол и спорт не только из таких решений состоят. Есть базовые вещи, которые можно и нужно сделать, чтобы футбол был более самодостаточным и не зависел от звонков сверху. Опять же, это частный случай. Если ты работаешь в клубе, который очень хочет купить игрока у клуба, который не хочет продавать, то такое решение было бы в своем роде гениальным. Гениальным и простым. Я думаю, многие решения в нашем футболе принимаются не по спортивному принципу.
- Вы допускаете, что в том или ином качестве вернетесь на работу в ЦСКА?
– Да, вполне. В ЦСКА знают, какие вещи меня могут заинтересовать.
- Что это за вещи?
– Это целый комплекс вещей, которые заставят меня задуматься.
- Финансовая составляющая?
– Нет, напрямую она невелика.
- Вас пробовали уговорить остаться?
– Год назад пытались. О смене обстановки я думал уже тогда, но мне сказали, что нужно еще поработать, и я остался.
- Было ли время, когда вы чувствовали, что вас хотят уволить?
– Нет, за все время таких ситуаций не было. Я пришел в клуб почти никому не известным человеком, и очень хотел работать. Грубо говоря, занимался всем, о чем попросят, постепенно стали доверять. Начал вести переговоры по российским футболистам, по арендам за рубеж. Доказал свою состоятельность, и на меня начали перекладывать новые обязанности, от которых я никогда не отказывался.
- Что больше всего удивило, когда начали работу в ЦСКА?
– Когда только пришел, в селекционном отделе работал человек, который до ЦСКА был продавцом сотовых телефонов на «Горбушке».
- Он присматривал игроков для ЦСКА?
– Да, кого-то даже приводил, но никто из этих футболистов нигде не играет. Может, во второй лиге где-нибудь.
- Сейчас этот человек работает в клубе?
– Нет.
- Сколько времени потребовалось, чтобы доказать, что он не нужен клубу?
– Полгода.
- Его имя?
– Зачем? Он и так обидится.
- Изменились ли как-то ваши обязанности после того, как летом вы стали спортивным директором?
– Номинально все функции спортивного директора я начал выполнять года два с половиной назад. Должность – это уже была моя прихоть, я думал, что вместе с ней какие-то вещи станет решать проще.
- Проще не стало?
– Не настолько, насколько я рассчитывал.
- Как вы думаете, почему?
– Может быть, думали, что я преследую какие-то личные цели. Не то чтобы какие-то вещи не удавалось претворять в жизнь, просто в моем понимании спортивный директор – это человек, который, скажем так, управляет процессами, в том числе и комплектования молодежной команды. В каких-то вещах я сталкивался с недопониманием, какие-то решения принимал не только я. Возникло некое недовольство.
- Кто еще принимал решения?
– Главный тренер молодежной команды, например.
- Что это за решения?
– На уровне того, какой футболист нужен команде, в ком есть перспективы, а в ком – нет.
- По кому расходились?
– Было несколько футболистов. Из них человек пять-семь сейчас играет во втором дивизионе, два в ФНЛ и один – в премьер-лиге.
- На чем основывались его решения?
– На личных каких-то интересах. Он принимал решения так, как ему казалось правильным.
- Вариантов повлиять на эти решения не было?
– Были, но это приводило к конфликтам. Но опять же, в футболе все амбициозные люди, тренерам нужно добиваться результата. Я же стараюсь смотреть чуть шире, мне важно не только то, что будет завтра, но и послезавтра. Все говорят о «Барселоне», ее отличной школе, считают воспитанников, но мне интереснее, как там все устроено внутри. Как принимаются решения, кто переходит из выпускного класса школы в дубль, сколько дубль тренируется с основной командой и так далее. Это все то, к чему нам надо стремиться. Многие говорят, что все в футболе решают детали, но не говорят, какие именно. Я уверен, что это одни из таких маленьких, но очень важных деталей.
- В структуре клуба были люди, которые могли или хотели бы вас в чем-то подставить?
– Не знаю. Наверное, кто-то мог относиться ко мне с подозрением, но это проблемы только этих людей. Я занимал эту должность не потому, что я чей-то сын, муж чьей-то дочери или что-нибудь в этом роде. Если вы имеете в виду какие-то коррупционные схемы, то в ЦСКА это невозможно. Как я представляю коррупционную схему: клуб заинтересован в футболисте, но обращается не напрямую в клуб или к агенту этого футболиста, а к какому-то третьему агенту, чтобы потом ему заплатить комиссию, которая теоретически может быть поделена на несколько частей.
ЦСКА всегда работает напрямую с клубами. Мы сами вели переговоры и платили комиссию только агентам футболистов, потому что это предусмотрено законом, и бились за каждую копейку этой комиссии, как будто это наши собственные деньги. Думать можно все, что угодно, но я работал в трех шагах от гендиректора и в пяти шагах от президента. Если бы были основания меня в чем-то подозревать, я бы уже давно оказался на улице, причем с позором. Мне платили зарплату, которая меня полностью устраивала, поэтому я никогда и не задумывался обо всем этом.
- Предлагали ли вам свою дружбу агенты или крупные агентства?
– Предлагали, но мне не нужны агенты. Пользоваться агентами, когда ты спортивный директор, это все равно, что ездить отдыхать по турпутевкам. Мы так не работали, потому что в этом случае ты не контролируешь все процессы. Это не круто. Агент в моем понимании – это человек, который занимается детьми. Ездит по школам, просматривает ребят, заключает контракты и помогает во всем, доводя до уровня первой команды. Осознавая при этом все риски. Но это не всем интересно, многие хотят нырнуть с другой стороны, пристроить условного Баккала в «Динамо», но ничего не дать футболу.
- Как ЦСКА определяет для себя, сколько готов заплатить за нужного футболиста?
– Есть такая формула: зарплата футболиста за пять лет должна примерно равняться стоимости его трансфера. Это никакой не закон, но если есть серьезный перегиб в одну из сторон, это повод задуматься о целесообразности трансфера.
- Самая большая зарплата, которую был готов платить ЦСКА, и которую просили у вас?
– Я не могу называть цифры, потому что это закрытая информация. Но нет такого, что мы приезжаем и должны непременно купить футболиста. Если нам не нравится, как идут переговоры, мы их не продолжаем. ЦСКА не тот клуб, который какие-то ошибки или игровые проблемы будет исправлять деньгами.
- Мог ли ЦСКА приобрести кого-нибудь на распродаже звезд «Анжи»?
– Нет, это были футболисты с высокими зарплатами, которые ЦСКА позволить себе не может. Да и по большому счету, там был только один игрок на серьезную перспективу – Траоре. Понятно, что еще Кокорин, но там ценник был еще больше. Это была дорогая ярмарка, распродажа для миллиардеров, мы в таких историях не участвуем.
- Кем ЦСКА интересовался за последний год?
– Мы активно вели переговоры по Жоржиньо, который сейчас перешел в «Наполи». Вели его с июля 2013 года. Видели его и в серии B, но хотели посмотреть, как он будет выглядеть на уровне повыше. Он начал жечь, мы вступили в диалог, но в итоге он не понравился Слуцкому – ему нужен был игрок другого плана, и мы переговоры прекратили.
До трансфера в «Боруссию» очень серьезно интересовались Обамеянгом, вели переговоры, и он даже был готов ехать в Россию, но потом оценили свои возможности, наличие в команде тех или иных футболистов и решили, что он – не совсем то, что нам нужно. Другие фамилии я не могу называть, потому что они по-прежнему в списке, и вполне возможно, что летом ЦСКА к ним вернется.
- Представитель зарубежного клуба, который произвел на вас наибольшее впечатление?
– Спортивный директор «Лацио» Игли Таре. Понравилось, как он себя держит, как ведет переговоры, какие доводы приводит. Это было два года назад, когда он прилетал на переговоры по Хонде. Не могу вдаваться в подробности, но он пытался найти рыночные рычаги влияния. Нам же на тот момент казалось, что мы можем заработать еще больше, а Хонда – еще больше пользы принести команде.
- То есть тогда не было ощущения, что Хонду пора продавать?
– Понятно, что задним числом все герои, но если бы я принимал решение, Хонда был бы продан. Не могу называть точную сумму, которую предлагал «Лацио», но это было в два раза больше, чем мы сами потратили на его трансфер. Такому клубу, как ЦСКА, нужно всегда быть готовым к тому, что придется расставаться с футболистами, и уметь воспользоваться полученными деньгами. В моем понимании, если игроку приходит предложение, а клуб его не хочет отпускать, нужно предлагать новый контракт на улучшенных условиях, и если футболист продлевать контракт не хочет, значит, он уже точно собрался уходить, и вот тогда нужно продавать.
- Хонде предложили продлить контракт, когда им интересовался «Лацио»?
– Да, уже тогда мы начали активный диалог о новом контракте. Он сказал, что хочет подумать, тянул время. Когда остался год контракта, у него были определенные сложности со здоровьем, он говорил, что мы все равно на нем заработаем, а потом все закончилось так, как закончилось.
- Когда он не захотел продлевать контракт, почему не вернулись к варианту с «Лацио»?
– Потому что думали, что придут другие клубы.
- Кто пришел, кроме «Милана»?
– Были разговоры про «Эвертон», Хонду смотрел Мойес, но потом его пригласили в «Манчестер Юнайтед», и этого варианта уже не было. Мартин Йол смотрел его для «Фулхэма». В принципе, я думаю, что все так или иначе следили, потому что Хонда – это не только футболист, но и ходячий маркетинг. Думаю, его зарплату можно будет отбивать просто коммерческими активностями.
- Последняя ошибка, допущенная вами за время работы в ЦСКА?
– Я был крайне за то, чтобы продавать Вагнера в Китай. Мы получили довольно серьезное предложение, но я не видел острой заинтересованности со стороны гендиректора и президента. Гинер и Бабаев сомневались, а я всячески убеждал их в том, что от этой сделки не нужно отказываться, потому что такие деньги за Вагнера могут больше и не предложить.
- Как переубедили Гинера?
– Я просто настаивал на том, что нам нужно продолжать общение, потому что изначально позиция была однозначная: Вагнер не продается. Хотя это тоже можно считать элементом тактики, потому что в итоге они заплатили больше, чем предлагали изначально. Я был абсолютно уверен в том, что это правильная сделка, и она правильная с экономической точки зрения: сумма была очень приличная, переводили ее одним платежом. Но, отдав Вагнера, мы потеряли маневр по Хонде. Отпустить мы его могли только за очень приличные деньги, а «Милан» к тому моменту уже был настроен на то, что мы его отдадим за бутерброд с колбасой. Потом, когда осенью у команды были определенные сложности, я составлял для гендиректора и президента аналитический документ, в котором перечислил шесть пунктов, которые помогли бы лучше понимать происходящее. Вторым пунктом в этом документе я брал на себя вину за продажу Вагнера.
- Что было в первом пункте этого документа?
– Не готов дальше комментировать.
- Прежде, чем подписать Витиньо, вы неделю провели с ним в Бразилии. Как это было?
– Какая ситуация была к тому моменту: Цубер нами рассматривался как игрок сразу в стартовый состав, Миланов – как потенциальная замена Хонде. После ухода Вагнера нужен был игрок, который мог бы привнести в игру что-то свежее и особенное. Было несколько кандидатур, и одним из последних Слуцкому был показан Витиньо. Леонид Викторович очень им заинтересовался и сказал, что команду он усилит. Нужно понимать, что когда ты покупаешь 19-летнего бразильца, который на высшем уровне сыграл всего двадцать матчей, это всегда 50 на 50. Ты начинаешь его изучать, смотришь матчи живьем, общаешься с ним, с агентом – проценты увеличиваются, но в любом случае это 70 на 30. Тем не менее, мы рассчитывали, что Витиньо сразу сможет помочь команде, но для него переезд в Россию оказался очень большим шоком во всех отношениях. Сейчас он постепенно ко всему привыкает, думаю, у него все получится.
Возвращаясь к Бразилии, это были самые интересные и сложные переговоры за время моей работы в ЦСКА, потому что там нужно было решить три задачи. Во-первых, чтобы футболист захотел поехать именно к нам, потому что у него на столе были предложения от «Галатасарая», «Порту» и продление с «Ботафого». Во-вторых, сделать так, чтобы клуб захотел его продавать, потому что изначально он не продавался. Но в контракте была прописана сумма отступных, и, заручившись нашей поддержкой, игрок уже сам оказывал давление на клуб. Говорил, чтобы ему выставили счет, он бы его оплачивал и становился свободным агентом. В-третьих, нам нужно было сделать так, чтобы мы платили не сразу, а в рассрочку. Часть прав на Витиньо принадлежала агентам, с которыми удалось договориться, но с клубом договориться уже не удалось, они вцепились мертвой хваткой. Тем не менее, основные задачи мы решили.
- Кого показывали Слуцкому вместе с Витиньо?
– Не могу называть фамилии, потому что эти игроки еще в списке. Несколько нападающих из Аргентины и несколько нападающих из Европы.
- Последняя сделка, из-за срыва которой вы сильно переживали?
– Немного другая категория, но было несколько ситуаций, когда мы вели переговоры с футболистами, агент говорил, что чемпионат России им интересен, а когда доходило до дела, оказывалось, что нет. Так было с братьями де Йонгами, например.
- Вы вообще довольны последними активностями ЦСКА на рынке?
– Чтобы гарантировано усилить состав чемпиона России, нужны большие деньги, но мы так не работаем. В принципе, мы знали, кого покупали, но Цубер с Милановым, наверное, произвели скорее неоднозначное впечатление, хотя с точки зрения экономики эти трансферы близки к очень хорошим. Игроки на перспективу за смешные для российского чемпионата деньги с довольно скромной зарплатой.
- Когда было видно, что у Цубера не все получается в основном составе, почему не попробовали кого-нибудь из своих воспитанников подтянуть?
– Игрок молодежки должен быть к этому готов, нельзя просто взять и бросить в бой, иначе он через один-два матча сдуется. К игре в основном составе сейчас был готов Базелюк – это пример спортивной работы клуба. На сборах было видно, что он здорово прогрессирует, верит в себя. Тогда же приняли решение о том, что Нецид едет в аренду, а Костя становится первым на замену в атаке. Кроме того, он успел поиграть за молодежную сборную, а это уровень выше, чем молодежное первенство. К концу года обстоятельства сложились так, что в основе сыграл Караваев, но он тоже подходил к этому постепенно, тренировался с основой, вышел в кубковом матче, и убедил Слуцкого в том, что он готов. Караваев мог выйти еще в игре с «Локомотивом», когда были проблемы с защитниками, но Слуцкий решил не спешить и выпустил тогда Марка Гонсалеса. Игрок должен пройти некий цикл подготовки, иначе его хватит на пару матчей.
- Думбия, Ферандес и Эльм в этом сезоне пропустили немало матчей. Были ли изначально какие-то предпосылки к тому, что они могут часто травмироваться?
– Нет, у них нет склонности к травматизму. Если мы видели, что у игрока проблемы со здоровьем, мы его не подписывали, последний пример – Матиас Суарес и его колени. Думбия и Фернандес в ЦСКА приходили абсолютно здоровыми. Почему они травмировались – вопрос не ко мне, я не доктор. Про сложности Эльма с пищеварением нам и нашим врачам было известно.
- Но вас это не смутило?
– Нет. Во-первых, он весь прошлый сезон отыграл от начала до конца. Во-вторых, он точно также без пробелов играл за «Алкмар». Но вообще мне сложно говорить на эту тему.
- Почему, кстати, контракт с ним подписан всего на три года?
– Шведы бывают разные. Расмус тот швед, который все планирует наперед, у которого все ходы записаны. Подписывая контракт, он исходит из того, что отрабатывать его ему придется целиком. Когда мы говорили о пятилетнем контракте, Эльм сказал, что не сможет провести пять лет в России. Да, сейчас ему интересно поиграть здесь со своим другом Вернблумом, но потом ему будет интересно попробовать что-нибудь новое. Для ЦСКА это был сигнал о том, что через два года его нужно будет либо продавать, либо пробовать продлить контракт. Два года будет летом.
- Янчик по-прежнему пробует выбить деньги?
– Меня очень удивило это его заявление. С ним была куча сложностей: он то пропадал, то появлялся. Мы делали все возможное, чтобы продлить его карьеру, отдавали его бесплатно в аренду, как-то раз даже деньги доплачивали за это. В один прекрасный момент он перестал выходить на связь. Это вопрос скорее к юристам, но контракт с ним уже закончился и вопрос о каких-то выплатах уже не стоит.
- Правда, что у него проблемы с алкоголем?
– Понятия не имею, но какие-то проблемы у него наверняка есть. Перестал прогрессировать, такое бывает. Единственное, что могу сказать, – очень опасно принимать решения только по юношеским соревнованиям, пусть даже это чемпионат мира. Я все больше утверждаюсь во мнении, что покупать футболиста в первую команду нельзя, если он не провел матчей 40-50 во взрослом футболе, то есть за свой клуб.
- Почему в последнее время вы не слишком активно работали на восточно-европейском рынке?
– Потому что футболисты недостаточно хороши. Чемпионат у нас заметно прогрессирует, а в Восточной Европе все меньше игроков, которые гарантированно смогут заиграть на более высоком уровне.
- В вашей работе в ЦСКА были вещи, за которые вам стыдно?
– Пожалуй, нет. Вагнера уже обсудили, были и другие ошибки, но плановые. Я чаще переживаю из-за того, что не всегда себя контролирую и бываю резок в выражениях. Лезу на рожон вместо того, чтобы просто заткнуться и постараться в очередной раз объяснить суть проблемы и вараинты ее решения. Может быть, если бы я был более сдержан, провел бы в ЦСКА чуть больше времени.
- С кем такое было последний раз?
– Со Слуцким у нас случались определенные конфликты и недопонимание.
- А что такое плановая ошибка?
– Например, контракт с молодым футболистом подписать чуть раньше времени. Последние три года я подписывал все контракты со школьниками и дублерами. Ну, и несколько раз торопился. Видишь, что у мальчишки все получается, думаешь, что контракт добавит ему уверенности, подбодрит, а это наоборот ложится грузом, хотя речь, понятно, о 10-15 тысячах рублей в месяц.
- Когда-нибудь ловили себя на мысли, что эта работа вас утомила?
– А в моей работе не было монотонности. Я же не только футбол смотрел, а отвечал за многие процессы в молодежной команде, в школе. Переходы в рамках школы из одной команды в более старшую и наоборот, из ДЮСШ в молодежный состав. Трудоустройство игроков, которые ЦСКА не пригодились, поездки на различные форумы, селекционные поездки, переговоры. Это интенсивная жизнь, в которой некоторые процессы связаны только словом футбол, но при этом не имеют ничего общего.
- В числе кандидатов на вашу должность – Олег Яровинский. Что вы по этому поводу думаете?
– Я полагаю, что ЦСКА нет необходимости искать спортивного директора немедленно после моего ухода. Все процессы в клубе выстраивались так, что есть Антон Евменов – хорошо, нет – ничего страшного. Я старался работать не на себя, а на клуб. Все наработки там остались, и, надеюсь, будут дальше функционировать с теми ребятами, которые сейчас продолжают трудиться в спортивном отделе. Олега же я довольно хорошо знаю, потому что мы работали вместе в «Москве». Насколько я понимаю, он сейчас агент и, надеюсь, прошли те времена, когда агент является еще и спортивным директором. Да и вряд ли того факта, что он дружит со Слуцким и периодически проводит с ним отпуск, достаточно, чтобы стать спортивным директором ЦСКА. В любом случае, решение принимается руководством клуба, и кто бы туда ни пришел, ему будет значительно легче, чем пять лет назад, когда многие процессы, присущие спортивному отделу профессионального футбольного клуба, просто-напросто отсутствовали.
- Вас задело то, что он проводит отпуск со Слуцким?
– Мне абсолютно все равно, кто с кем отпуск проводит. Просто так не становятся спортивными директорами. Я считаю, что это надругательство над футболом, и станет одним из таких неспортивных решений, которые мы обсуждали вначале.
- На просмотре в ЦСКА был словацкий форвард Адам Зрелак. Это как-то связано с активностью Яровинского?
– Думаю, связано. Словакия – один из нескольких рынков на котором он работает.
- Кто самый крутой спортивный директор в России?
– Не могу судить именно о директоре, но спортивная служба в последнее время хорошо работает у «Кубани». Это если не вдаваться в подробности о том, как там действительно все устроено, потому что этого наверняка никто не знает.
Но опять же, нет ни одного клуба, где бы системно появлялись молодые футболисты. Тот клуб, который первым поставит это на поток, сразу окажется на две ступеньки выше, чем все остальные. Нет ни одного российского клуба, который был бы заточен на то, чтобы обкатывать молодых игроков. У нас есть хорошие молодые ребята, но где им играть? Есть Базелюк, Караваев, Ефремов. Если бы мы находились в Испании, пришел бы условный «Эльче» и сказал: давайте мы с ними поработаем, отдадим на более высоком уровне, а вы, например, доплатите нам. У нас по-прежнему проще купить хорвата или серба и решить какие-то свои задачи. Хотя сейчас уровень подготовки игроков в России вырос настолько, что любого среднестатистического иностранца мы можем заменить своим. И, наверное, Цубера в ЦСКА можно было бы заменить российским игроком, если бы мы были уверены в том, что он к этому готов.
- Вы столько говорите про устройство детско-юношеского футбола, что следующим местом вашей работы должен стать «Краснодар».
– Моим следующим местом работы будет учеба. За «Краснодаром» же приятно наблюдать, потому что этот клуб строится с фундамента, а не с крыши. Они развиваются, может быть, где-то медленно, но зато всегда прямо и вверх. С какими-то принципами, которые проповедует Галицкий, можно поспорить, но это путь, который не может не вызывать уважения. И, как бы парадоксально это ни прозвучало, мне кажется реальной ситуация, когда одиннадцать воспитанников клуба будут играть в основном составе. Просто нужно посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. Одиннадцать воспитанников на поле – значит, каждый год в течение одиннадцати лет нужно давать по одному новому футболисту.
- За что будет бороться такая команда?
– Бороться одними воспитанниками за чемпионство невозможно, потому что наши воспитанники не смогут обеспечить тот уровень, который обеспечивают топовые легионеры. По крайней мере, сразу.
Но таким составом и не нужно играть все матчи, это утопия. Просто идея сама по себе красивая, и реализовать ее даже интереснее, чем покупать Халка, - "sports.ru" цитирует Евменова.
