Бывший нападающий сборной России, "Локомотива" и "Динамо" Руслан Пименов рассказал, почему так рано закончил с футболом (в 29 лет), вспомнил, как во Франции тренировался с Франком Рибери, и объяснил, почему не нужно удивляться происходящему с Маратом Измайловым.Газета
– Карьеру вы завершили три года назад. Чем еще занимаетесь, кроме как выступаете экспертом на радио и в прессе?
– Занимаюсь бизнесом в сфере финансов. До него много что попробовал, много где обжегся. Еще во время футбольной деятельности пытались открыть газету. Спортивную, естественно. Мы хотели более подробно, чем другие, освещать спорт, хотели навязать конкуренцию ведущим изданиям. Но это оказалось баловством, ничего не получилось, деньги ушли в фонд трудящихся.
С теми «аферистами» наши пути давно разошлись, еще тогда – лет семь-восемь назад. Но ничего, это тоже опыт. Там небольшие были потери, не сравнимые, конечно, с теми, что случились у Кержакова. Сейчас меняю сферу деятельности, в феврале ближе к этому вопросу подойду. Не скажу пока, о чем речь, но это будет нечто совершенно новое. К сожалению, с футболом никак не связано.
– Почему вы не идете в футбол?
– Предложений нет. Чтобы попасть сейчас в футбол, нужно кого-то из своих друзей, с кем играл, кого знаешь, грубо говоря, подставить. И занять их место. Но это не мое, не могу так сделать.
– Неужели без всяких мутных интриг за три года не было ни одного футбольного предложения?
– Не было. Ни предложений, ни вариантов, ничего. Можно пойти работать детским тренером, но это опять же не совсем мое. И опять же мне даже этого не предлагали.
– Несколько лет назад вы говорили, что из-за огромного количества дел вам некогда лежать на диване. До сих пор?
– К сожалению, да. А может, и к радости. Встаешь с утра, всегда есть чем заняться. Надеюсь, что в мой график удастся запустить фитнес-центр. Ха-ха!
– Сколько сейчас весите?
– Ой, сейчас хорошо. Плюс пятнадцать килограмм от игрового веса – девяносто пять. Набрал, кстати, в первый же год. Потому что закончил не по своей воле.
Ту-154
– Давайте восстановим хронологию завершения вашей карьеры. Вы вроде бы выбрались из московского «Динамо», начали играть за минское...
– С московским «Динамо» мы расстались очень по-человечески. Когда наконец-то вылечился, начал как-то тренироваться, то понял: даже когда полностью восстановлюсь, меня в основной команде не будет. Я подошел к руководству и честно сказал, что мне стыдно еще полтора года просто так получать деньги. Я же не португалец и не бразилец, чтобы на халяву получать зарплату и сидеть ничего не делать. В общем, принял решение уйти, руководство меня поддержало.
В итоге Серега Гуренко позвал меня в «Динамо» Минск. А у меня же есть фишка – приехать в новый клуб за неделю до старта чемпионата растренированным, когда месяца три ничего не делал, и быстро набрать форму. Здесь так же было. Но Гуренко сказал: «Никуда не торопись, спокойно набирай форму, восстановишься – потихоньку будешь выходить играть». Я ему ответил: «Серега, отличный план, без вопросов». Проходит две недели, подходит он ко мне и выдает: «Все, больше не могу, увольняюсь». Говорю ему: «Сержиньо, дружище, ну как так? Если ты уволишься, мне что делать-то?» Я же еще контракт подписывал так, что если уходит Гуренко, то ухожу и я. В итоге удалось убедить его не принимать резких решений, посоветовал потерпеть, подождать, когда спадет давление руководства. Там же, например, было указание президента: находиться на первом месте с отрывом в пять очков. Как можно ставить такие условия? То есть стать чемпионом – мало, надо стать чемпионом с определенным отрывом. Но Гуренко все равно уволили через два месяца. Я ушел вместе с ним. Вот и вся хронология завершения карьеры.
– Подождите, а как же «Анжи»?
– Да, спустя какое-то время «Анжи» предложил контракт на полтора года. Я им говорю: «Нет, ребят, готов только на полгода». Не хотел надолго себя связывать контрактом. Думал сначала набрать форму, посмотреть, стою ли я вообще чего-то. Может, потерял давно свой уровень и просто не готов в высшей лиге играть. Но они уперлись, что минимум на полтора года у них контракты, меньше не подписывают. Еще условия предложили интересные – как дублеру.
– Как дублеру – это сколько?
– Ну хорошо, пусть не как дублеру, чуть выше – пять тысяч долларов в месяц. Да дело даже не в условиях, дело в продолжительности контракта. К тому же в Махачкалу тогда летали «Дагестанскими авиалиниями» на Ту-154-х, которые по полгода как были списаны. Это нам стюардессы говорили. Да что там стюардессы, вот вам настоящий пример. Приземляемся мы в Махачкале, рядом со мной запасной выход выпадает, и я его забиваю обратно самостоятельно. Понятно, что вроде бы футбол, даже на деньги можно закрыть глаза. Но вот так летать полтора года и забивать обратно запасные выходы?
– После того как не получилось с «Анжи», вы говорили, что были готовы играть за бесплатно. И что, никто не обращался?
– Я сам обратился в клуб, но мне сказали, что 28 лет – это слишком много, ты слишком старый. Название говорить не буду, но это тоже южная команда, неплохо сейчас играет. Я спросил их: «Вы действительно считаете, что 28-летний русский игрок – это уже старый футболист?» Мне ответили, что команда молодая, нужен нападающий, который будет играть сейчас, ждать некогда. Мне-то опять надо было восстанавливаться, готовиться. Приехал ведь, как всегда, за неделю до первой официальной игры и не тренировался долго. В итоге ничего найти так и не удалось.
– С тех пор не играете нигде, даже с друзьями на корпоративных турнирах?
– Нет, абсолютно никак не играю. Ни на турнирах, ни на пляжах, нигде. Считайте, что наигрался.
Джанашия
– На первом же своем сборе с основой «Локомотива» вы действительно забили так много голов, что смотреть на вас съехались корреспонденты всех ведущих изданий?
– Мы готовились к сезону то ли в Португалии, то ли еще где-то. В трех матчах забил семь мячей. Два хет-трика и в другой игре еще один гол. Так, кстати, предопределилась моя позиция на поле в «Локомотиве». Я же всю жизнь играл опорного полузащитника, но Семин меня увидел на юношеских играх за сборную в нападении. Там некому было играть впереди, вот меня и поставили. И забивал как обычно, не как нападающий – на отскоках и фарте.
Когда пришел в дубль «Локомотива», весь первый круг сопротивлялся, говорил всем: «Я не нападающий, я не умею быстро разворачиваться, нет у меня этого чувства гола». Ничего не знаем, отвечают, будешь играть впереди. И что? Пятнадцать матчей – ни одного гола. Во втором круге мольбы наконец-то услышали, опустили меня в полузащиту. За оставшееся время забил шесть, отдал достаточно. Меня сразу в основу и забрали.
– И все равно нападающим.
– В центре полузащиты тогда играли Лоськов и Смертин. Мне сказали прямым текстом: «У тебя нет шансов, будешь нападающим». Ну, нападающим так нападающим. На тот момент в высшей лиге было за счастье просто играть, неважно даже где. Но потом Семин нас с Измайловым все равно немножко опустил вниз и поставил инсайдами – под Обиорой мы играли. На этой позиции попроще было, хотя как только передвигали на острие – сразу становилось тяжеловато.
– Кто в «Локомотиве» поначалу показался вам самой яркой и колоритной персоной?
– Наверное, Джанашия. Когда он на родину звонил, то орал так, что в раздевалке все шаталось и гремело. Такая подача, такая импульсивность – было на что посмотреть. Мы однажды его поймали на том, что с возрастом там странности. Как-то он начал нам рассказывать: «Да у меня в те годы уже машина была!» Мы посчитали: «Тебе двенадцать лет тогда было, какие права, какая машина, рассказывает тут…»
Еще у нас споры были всякие. С Евсеевым ситуация, допустим. Ему как-то пришлось лететь из Барселоны в горнолыжном костюме и в ботинках. Прошел так по аэропорту Барселоны, очки надел – все аплодировали. Однажды Босс выпил оливковое масло, полный пузырек. Не помню сути спора, но связано что-то со стимуляцией победы. Честно взял и выпил.
– Джанашия мне говорил, что Жозе Коусейру не тренер для «Локомотива» хотя бы потому, что он, в отличие от того же Семина, не умеет резать барашку. Что вообще за история с барашкой?
– Последний сбор у нас всегда был в Сочи – чтобы подготовиться к русским реалиям, потренироваться в грязи по колено. И вот там под конец обычно находили местного барана, резали его и ели. Но Семин руки не марал, он указания давал. Массажист обычно резал.
Свадебный генерал
– В 2002 году в вашей жизни случился чемпионат мира. Япония тогда – это уже космос?
– Да, начиная с мелочей, с говорящих телефонов, например. Кнопочку нажимаешь – он говорит. У нас такого тогда даже близко не было. Плюс трехэтажные дороги, туалеты с подогревом. Впечатляло это все, конечно.
– На том чемпионате мира Олег Романцев сделал на вас ставку. Для вас это было неожиданностью?
– Нет. Это чувствуется всегда, по тренировкам видно. У нас была связка с Измайловым, мы в чемпионате хорошо шли, я забил прилично – чуть ли не больше всех на тот момент. В общем, Романцев не удивил, еще до его решения был морально готов быть основным нападающим.
– Он вас как-то по-особенному настраивал?
– Он вообще со мной ни разу не общался. Если же вспоминать матчи, то перед Тунисом мы сильно волновались, хотя команда у них не очень была. Успокоились только после первого тайма, когда стало понятно, что нет смысла переживать. Просто для многих это был первый чемпионат мира, огромная ответственность. Еще это поле идеальное – никто таких не видел никогда, кроме легионеров. Волновался ли Карпин? Не знаю, по нему не видно было.
– Тогда Карпин забил с пенальти. В той команде мог кто-то подойти, отобрать у него мяч и пробить самостоятельно?
– Мостовой если только, но он не играл. Понимаете, состав состоял из молодых и тех, кому в районе тридцати и выше. Среднего возраста были разве что Соломатин и Семшов. Мы даже и общались компаниями – ветераны с ветеранами, молодые с молодыми. Чтобы обыграть Японию, не хватило среднего звена, 25-летних.
– Вообще считается, что тогда не хватило объективного судейства. Арбитра сильно проклинали в раздевалке после матча?
– Это все же было ожидаемо, играли против хозяйки чемпионата мира. Если честно, уже не помню, что было в раздевалке. Вот что из того дня врезалось в память – так это Манежная площадь, когда громили все. Мы приехали в отель, включили телевизоры.… Вот это действительно запомнилось больше, чем происходящее в раздевалке после игры.
– Я так понимаю, никто трагедии из поражения от Японии делать не стал, вы спокойно готовились обыгрывать Бельгию?
– Для меня чемпионат мира закончился после Туниса. Когда поехал на МРТ и мне диагностировали мениск. От перегруза, скорее всего. Подготовка была очень серьезная, но она мне сильно понравилась. Новые были упражнения у Романцева, совершенно иной взгляд. Не такой, как у Семина или Газзаева.
– Бытует мнение, что во время чемпионата мира Романцев закрывался в своем номере и, скажем так, «снимал стрессы».
– Ну и что? Ну и было. Опять же, человек закрывается в свободное время. Ради бога! Что в этом такого? Обвинять его в том, что он пьяница, только из-за того, что он в номере закрывался?
– Он один закрывался?
– Я не знаю, не видел. Говорю же, мы с ним не общались. Зато знаю, что он появлялся вовремя на каждой тренировке и выполнял все то, что должен был. Он мне дал многое, поверил в меня. А вот то, что началось за неделю до чемпионата мира, это меня немножко убило морально.
– Что началось?
– Например, советы по питанию. Допустим, не есть чего-то, а есть гречку. А по телевизору в этот момент показывают, как одна из скандинавских команд с арбузом на тренировку выходит, для них это праздник. Все прекрасно понимают, что никакими чемпионами они не станут, но при этом выйдут на поле, отдадут все силы и порадуют своих болельщиков. У них нет этого нагнетания, какое у нас было.
– То есть Романцев пришел и сказал: «Ребята, едим теперь одну гречку».
– Да не Романцев, это указание было от тех, кто выше, – от РФС того же. На тот чемпионат мира взяли шеф-повара из «Царской охоты». Известнейший ресторан, там Владимир Владимирович был, все политики туда ходили. И повар спрашивал: «А зачем вы меня взяли сюда, если мне ничего готовить нельзя?» Ему на это отвечали: «Сам гречку и отваришь». В Японии мы, кстати, суши так и не попробовали: не разрешили. Нас заселили в какой-то непонятный пионерлагерь, ничего нет в радиусе 50 километров, выходить нельзя. Потом историю почитал, оказалось, что всегда вокруг наших сборных за неделю до крупного турнира начинаются какие-то движения. Особенно если тренер русский. Хотя, может, стержня такого у наших тренеров не было, какой есть у Капелло. Про Адвоката-то мне все известно, он у нас свадебный генерал.
– Свадебный генерал?
– Футболисты ему говорили что хотели. Они сами и состав ставили. Подходили к нему пять лидеров сборной: «Этого не ставишь, ставишь того». Адвокат отвечал: «Мне без разницы, главное, чтобы выиграли». К Капелло, конечно, больше уважения, гораздо больше. В общем, это то, что я изнутри узнал.
Рибери
– Если набрать в интернете «Руслан Пименов», то сразу можно наткнуться на цитату: «После поражения от «Кубани» Пименов стоял в проходе самолета, пил пиво и смеялся. Филатов вышел из первого класса, посмотрел на все это и молча ушел. На этом карьера Руслана в «Локомотиве» закончилась».
– Мы проиграли тогда «Кубани», отчасти из-за меня, потому что не реализовал массу моментов. Хорошо, представьте картину: летим в Москву, сидит вся команда, Овчинников, Лоськов – серьезные, опытные люди. И тут я, такой молодой, с пивом якобы стою и смеюсь над Овчинниковым. Мол, ха-ха-ха, какие же лузеры, «Кубани» проиграли. Вдруг неожиданно поворачивается из первого класса Филатов и видит, что я стою с пивом и смеюсь. Ну бред же. Я вообще почти не пью, а пиво не пью вовсе. Пара стаканов красного вина – это максимум.
– Получается, Филатов придумал эту историю?
– У нас с ним были разногласия, но рассказывать про них не буду – это не для прессы. Он хотел убрать меня из команды. Я неудачно сыграл – появился повод. Обставили мой уход этой выдуманной историей про пиво – вот и все. Меня сразу тогда сослали в дубль. Вскоре открываю газету, а там написано: «Пименовым интересуются «Терек» и «Кайрат». Причем не тот «Терек», который сейчас, – «Терек» из первой лиги. Думаю, вот это да, вроде чемпион России, вроде на чемпионате мира побывал. И «Терек» с «Кайратом» – неплохое продолжение карьеры.
У меня паника, звоню Газзаеву: «Валерий Георгич, ситуация патовая». Он сказал дать ему три дня, попробует забрать меня в ЦСКА. Неожиданно звонок из «Локомотива»: «Уезжаешь в аренду, во Францию, в клуб «Метц». Я не согласился, наплел, что у меня травма – паузу-то надо выдержать. Но через три дня звонит Газзаев, говорит, что Гинер от меня отказался. Видимо, они с Филатовым все обсудили, обо всем договорились. Они же там все друзья.
– Почему именно «Метц»?
– Нашли просто быстро какой-то вариант. Забавная была ситуация, когда туда приехал. Они думали, что мой вес – 69 килограммов. Хотя я в пятнадцать лет весил уже 75. Приезжаю, значит, взвешивают меня – 82. Французы переглядываются: как так, неужели плюс тринадцать? Объяснил им, что всего лишь плюс три, что мой рабочий вес – 79 килограммов. Там, кстати, Рибери тогда тренировался…
– Каким он был тогда?
– По манере игры таким же, как Измайлов, только быстрее. Правда, Марат мне более перспективным казался. Если честно, тогда даже не знал, кто этот Рибери такой. Он выделялся, конечно: резкий, быстрый, техничный. Но через два месяца его купил «Галатарасай», на заработки человек поехал. Пресса французская его просто уничтожила. Еще помню, что Рибери тогда был католиком, только после свадьбы стал мусульманином.
– В первый заход вы сыграли за «Метц» всего лишь три матча. Почему так мало?
– Смотрите: у нас чемпионат заканчивался в ноябре. Для меня он завершился раньше – с «Кубанью» мы в сентябре играли (29 августа). Во Францию приехал только в январе, с пузиком небольшим, как полагается. Мне говорят, что матч через неделю, надо играть. Отвечаю: «Стоп, играть мне пока не надо, нужно тренироваться». А работал тогда с командой Жан Фернандес – первый тренер Зидана. Он меня и готовил. Особенно тяжело давалась лесенка с отжиманиями от одного до десяти и от десяти до одного. Между каждым отжиманием встаешь на локоточки и ноги выпрямляешь – одна секунда паузы. Очень трудно! Десять туда еще делаешь нормально, но на шестом обратно тебя трясет, отжаться уже не можешь.
Другие упражнения тоже новые, всяких прыжков на координацию никогда не делал. Менялось мышление, все было совсем по-другому. Короче, два с половиной месяца меня готовили. Сыграл в итоге только три матча – с «Лансом», «Сент-Этьеном» и обыграли «ПСЖ» с Семаком. Фернандес меня поставил на край полузащиты, в каждом из этих трех матчей лучшим признавали. Не забивал, не отдавал, но играл хорошо и полезно. Кайфовал просто. За это время влюбился во Францию, хотел остаться, мечтал там жить и играть.
Владикавказ
– И почему не остались во Франции?
– Май, заканчивается сезон. Французы спрашивают, на какой срок у меня контракт с «Локомотивом». Я им отвечаю: «Еще вроде год, но всеми фибрами хочу оттуда уйти. Мне все равно, сколько денег дадите, хочу играть в «Метце». Французы меня поняли, все хорошо. Приезжает в Москву к Филатову дедушка-президент «Метца», привозит с собой миллион долларов. Для них-то это по тем временам колоссальные деньги, но в «Локомотиве» только посмеялись. Сказали, что у меня еще года три контракта, в общем, никто меня не продал. В итоге пришлось опять отправиться отдыхать до августа, потому что никуда не мог трудоустроиться. Мне даже запретили с кем-либо тренироваться, ни с «Локомотивом» нельзя было, ни с какой-либо другой командой.
– Это все Филатов?
– Ну а как вы думаете? Все это было из-за наших разногласий. В конце концов в августе меня отправили в «Аланию», за восемь матчей до конца сезона. Думаю, ладно, команда домашняя, пять из восьми игр на своем поле – подойдет. Приехал, до этого три месяца ничего не делал толком, но Ицхак Шум сразу стал в основу ставить. Даже после этого простоя выглядел лучше, чем те иностранцы, которые там были.
– Расскажите что-нибудь зажигательное про них.
– Да там ничего зажигательного не было, скорее грустное только. Всем результат по барабану, вылетим – и по фигу. Главное – деньги получить. Только три местных парня переживали, президент еще хороший мужик тогда был. Кстати, во Владикавказе болельщики отлично в футболе разбираются. Несмотря на все эти политические дела, там футбол любят и действительно его понимают. Любая комбинация, любое полезное действие, даже выход из-под прессинга – они все отмечали грамотно.
– А в самом городе не страшно было?
– Нет, не страшно. В Махачкале страшнее было. Мы днем как-то кофе пили, рядом человек шел с «калашом» наперевес и случайно три раза выстрелил в асфальт. То ли палец с курка сорвался, то ли еще что-то. Немного не по себе было.
– Игорь Яновский успел вас в «Алании» потренировать?
– Не помню уже даже. Да чего там, на восемь игр только приезжал. В последнем туре матч с ЦСКА был, уже все решено. ЦСКА – чемпион, «Алания» вылетела. Мне сказали вообще из дома на стадион приезжать, все равно не выйдешь, пусть эти играют.
– Оттуда вы вернулись и снова поехали в «Метц».
– Да, опять три месяца не тренировался, потому что нельзя было. В итоге снова отправили в «Метц» в аренду, приехал по традиции за неделю до игры. А там матч со «Страсбургом» – дерби местное. Но команда в «Метце» сильно поменялась, людей других набрали, финансовое положение не самое лучшее было. Короче, благополучно мы вылетели. Так мой второй вояж и закончился.
Это’О
– Неужели совсем ничего нельзя было сделать и как-нибудь устроиться в какой-нибудь «Страсбур»?
– У меня агента тогда не было, контракт с «Локомотивом» тем более не закончился: оставалось где-то восемь месяцев. В клубе говорят: «Дружище, а теперь ты не будешь даже за дубль играть». Мол, это слишком круто для тебя. Мне дали бумагу, сказали, делай что хочешь. Вот тогда, кстати, газету и пытались мы организовать. Интересно, что как только вернулся из Франции, в дубле несколько раз успел побегать до окончательного запрета. Но мне даже майку не дали, в футболке «Метца» тренировался. Спасибо Бородюку, помог.
– С «Динамо» помог?
– Да. Я уже думал: «Ну что делать – в 25 лет заканчивать?» Но встретил Бородюка случайно в ресторане, спросил, есть ли какие-нибудь зацепки. Он мне говорит: «Динамо» или «Крылья». Конечно, «Динамо», отвечаю, москвич же. Он сказал, что попробует, но ничего не обещает. Дальше с ним не связывался, но на меня вскоре вышли из «Динамо». Ну и все, прошел там предсезонку, благо 14 человек в команде осталось – всех разогнали. Стали сотрудничать с Кобелевым, в первом туре со «Спартаком» начал на скамейке запасных. Но потом все поменялось, стал играть в основе «Динамо», результаты пошли вверх. Думал, что поперло наконец. «Локомотиву» забил даже.
– Ребята рассказывали что-нибудь про португальцев?
– Так они еще рассказывали, когда против «Алании» приезжали играть. Нас, говорят, пять русских, учим иностранные языки. Эти чуть что, сразу к Федорычеву бегут жаловаться, а русских «имеют». Трогать нельзя никого из иностранцев, полная вседозволенность. В «Анжи» ведь точно так же потом сделали. Вообще футболисты там «ступили» – за такого президента надо было биться, а не плевать ему в душу. К Это’О, например, у меня вообще уважение упало до нуля. Человек за ничью просил премиальные. Подходил после ничьей к Керимову и говорил: «Президент, деньги-деньги!»
– По поводу того как у вас случился конфликт с Кобелевым, вы уже неоднократно и подробно рассказывали. Я хочу уточнить лишь один момент из этой истории. Когда стало понятно, что вы будете лечиться дольше, чем запланировано, вы правда привезли рекомендации немецких врачей, но Кобелев в них не поверил?
– Не просто врачей, там было заключение докторов сборной Германии. Но он даже не стал смотреть. Просто врачи сначала сказали, что восстановление займет три месяца. Три месяца прошло, колено вдруг неожиданно распухло. Как? Почему? Зачем? Не знаю, особенности каждого человека. Нужно было еще время на восстановление. Я знал наперед, что мне никто не поверит, попросил написать письмо для «Динамо». Там было сказано, что если прямо сейчас продолжу, то через год со спортом закончу, даже велосипед нельзя будет крутить. Но ситуацию усугубило то, что я в этот момент подписал с «Динамо» новый контракт. Видимо, Кобелев подумал, что я халявщик. Типа подписал контракт, успокоился, хочет теперь деньги просто так получать. Но с Кобелевым никаких проблем сейчас нет. Встретились не так давно на футболе, на матче «Рубина» и «Челси». Он спросил: «Зла не держишь?» Ответил ему, что нет, все нормально.
– Когда вас потом мариновали в «Динамо», не было мыслей попробовать в стиле Дмитрия Булыкина уехать в Европу, через его же агента?
– Дима, кстати, благодаря мне с Андреем (Андрей Головаш – агент Булыкина) познакомился. Головаш сначала не хотел с ним сотрудничать, но я его попросил просто от себя. Он его и устроил в «Байер». А недавно Головаш сказал мне, что, если бы я тогда не продлил контракт с «Динамо», был шанс поехать в Дортмунд, в «Боруссию». Оказалось, немцы помнили еще. Как-то в Лиге чемпионов за «Локомотив» против них нормально сыграл. Естественно, в московской игре – там-то, в Германии, ужасно, конечно.
Измайлов
– Сколько в итоге вы пробыли в «Динамо» просто так?
– Полтора года. Но все это время реально восстанавливался, за дубль вышел только несколько раз, психанул там, ударил кого-то. Мне дали красную и пять игр дисквалификации.
– Про вас существуют три стереотипа: лишний вес, травмы и дискотеки. Какой из них раздражает больше всего?
– Все три. Взять хотя бы лишний вес. Есть только две страны – Россия и Украина, где создают из этого такую проблему. Я восстанавливался после травм с людьми из сборных Германии, Аргентины. С теми, кто играл против Роналдо, Тотти, Батистуты. И знаете что? Я там со своими восемьюдесятью килограммами был самым маленьким.
Откуда у нас этот бредовый стереотип? Что, все должны весить, как Жано, не в обиду ему сказано? Сорок килограммов? Ну что это? Однажды восстанавливался вместе с Торстеном Фрингсом – капитаном «Вердера». Он весил 88 килограммов, ноги в два раза больше, чем у меня. У Зидана жопа была больше моей в два раза, тот же Фигу. Вагнер был лучшим в России, сейчас Халк – ну тоже лучший. Их оттеснить никто не может, а у нас все дрищей ищут. Может, тренеры под себя берут. Карпин худой? Худой. Вот и берет себе худых.
– Про травмы понятно, но про дискотеки откуда взялось?
– В молодости сказал в газете, что люблю ходить на дискотеки. По неопытности ляпнул, так этот стереотип и прилип. Я был в Германии после окончания карьеры, гулял с ребятами из «Байера». Они тусят так – мама не горюй, но никто культа из этого не делает. А травмам на самом деле тоже есть объяснение. Когда первый раз повредил колено, мне сразу не поправили чашечку, поэтому и приходилось постоянно делать локальные операции.
– Вы один из друзей Марата Измайлова. Скажите, что с ним происходит?
– Он всегда отличался этим. Очень часто никто не понимал, что с ним происходило. Однажды был случай. В одиннадцать у нас отбой, он лег здоровым. В три часа ночи будит врача, на ноге огромная мозоль, играть не может. Никто не понимает, как это случилось, просто загадка.
Или мы играли на Кубок УЕФА с кем-то из Израиля в Раменском. На Измайлове сфолили, судья не увидел. Пятнадцать минут до конца, мы проигрываем, а он просто встает и уходит с поля. Садится в лимузин и уезжает.
Так что недавнее загадочное исчезновение – вполне нормальная для Марата ситуация, - "sports.ru" цитирует Пименова.
