Культовый игрок золотого «Спартака» девяностых Валерий Кечинов в большом интервью рассказал, как вручал банан Робсону, ходил в «Метелицу» с Тихоновым и о том, кто развалил «Спартак».Без Кечинова не представить ни искрящуюся осень 95-го, ни пионеротряд 96-го, ни золотую разборку в Волгограде 97-го, ни измывательство над «Аяксом» 98-го. Он выделялся техникой даже в одной из самых техничных команд Европы, а его голы невозможно забыть, если вы видели их хоть раз.
– Помню, проигрывали Русенборгу 0:2, – вспоминает Кечинов, которому в следующем году стукнет 40. – Мы с Аленичевым были запасными, а в перерыве зашли погреться в раздевалку. Тут появляется Романцев и говорит: «Ребят, что ж мы рыбакам-то проигрываем?». И сразу выходит.
Его речь подхватывает Юран – но немножко на другом языке. Та-а-акой заряд энергии, такой импульс мы получили, что встали и разорвали этот «Русенборг». Шансов у них не было. Мы забили четыре, но могли и 7:2 выиграть.
- Чем еще Юран в том году запомнился?
– Его всегда слушались. Харизматичная фигура, авторитет. Надо было видеть, как они с Кульковым вес сбрасывали перед Лигой чемпионов. Сидели на диете. Вечером тренировка, а они на базе с десяти. Надевали теплые костюмы, дождевики, даже если было жарко, и час-полтора бегали кроссы. А после выходили на вечернюю тренировку.
- Чего сами от себя ожидали, узнав соперников по группе в 95-м?
– Группа сильная: «Русенборг» «Милан» обыгрывал и много еще кого, «Блэкберн» по делу обошел в Англии «МЮ» и «Арсенал», с поляками нам всегда тяжело игралось. Но мы все равно замахивались на максимум очков.
- А откуда бралась эта уверенность?
– Команда в «Спартаке» собралась потрясающая. Любая тренировка – как игра. Темп, эмоции – все как на стадионе. Интенсивность зашкаливала. Олег Иванович иногда даже останавливал нас – чтоб не травмировали друг друга. К тому же в «Спартак» изначально брали только тех, кто понимал игру в пас, в стенку, кому не надо объяснять, что здесь надо забежать, здесь сыграть на третьего.
- И часто Романцеву случалось выдавать такие зажигательные речи, как в Тронхейме?
– Наоборот, бывало, что нужно было остужать – когда начинали слишком яростно и бойко. Тогда Романцев говорил: «Все! Успокойтесь, мяч подержите, а то не хватит на всю игру».
- Правда, что селекционер «Спартака» Покровский напророчил вам дубль в Норвегии?
– Да просто он всегда, перед каждой игрой говорил мне, что я забью, а, когда я забивал, хвалился, что угадал.
- Когда в московской игре с «Блэкберном» на бровке схлестнулись Бэтти и Ле Со, о чем подумали?
– Это прямо на моих глазах было. В жизни больше не видел ничего подобного – чтоб во время матча подрались игроки одной команды. Значит, «Спартак» был настолько силен, что вывел их из себя. Просто не знали, куда бежать, что делать.
- Как Романцев обставил свой уход с позиции главного тренера?
– Сказал, что переключается на сборную, а указания мы будем получать от Ярцева. Шока не было. Понимали, что акцент Романцеву нужно делать на чем-то одном. К Ярцеву все хорошо относились, понимали, что тренировки и стиль игры особо не изменятся.
- Годом раньше вы получили от НТВ «девятку» за лучший гол сезона. Что с ней стало?
– Отцу подарил – он потом долго на ней ездил. Меня после того гола немецкой молодежке впервые узнавать начали. Как говорят актеры, на следующий день проснулся знаменитым. Не успел выйти из дома, подбежали три пацана: «А это ты вчера шестерых немцев обыграл и забил?». – «Я, я забил», – говорю. Заборы в Тарасовке моим именем расписывали. В том году в конкурсе много красивых голов было, но в глубине души я ждал, что выиграю. Тогда ценились именно голы за счет индивидуального мастерства, когда много игроков обыграл, а не просто «ударил – попал в девятку».
- Вы родились в Ташкенте и даже сыграли товарищеский матч за сборную Узбекистана. Давно последний раз были на родине?
– С ветеранами «Спартака» – году в 2005-м. У меня в Ташкенте никогого не осталось, мне сейчас там особо делать и нечего. Город очень сильно изменился – не узнать. Уклон в сторону Эмиратов, Стамбула. Все-таки азиатский город. Когда я там жил, большую часть населения составляли русские. После землетрясения они приехали восстанавливать город и надолго там остались. В девяностые, после распада Союза русские стали уезжать, так что сейчас там чисто мусульманский город. Варятся в своем котле. Русских по пальцам можно пересчитать.
- В двадцать лет, уже играя за «Спартак», вы признавались, что обожаете манты и плов. Сохранили верность узбекской кухне?
– Сейчас стараюсь ограничивать себя. Узбекская кухня вкусная, но очень нездоровая – жирная, калорийная. Чисто символически, когда очень хочется, могу себе позволить, но такое бывает редко.
- Правда, что первую зарплату вы получили в Париже?
– Да, приехал в 13 лет с юношеской сборной СССР на турнир во Францию. Выиграли, получили премиальные. Хватило на подарки родителям, косметику для мамы, жвачку, джинсы. В той сборной еще были Дима Парфенов, Андрей Коновалов, Валера Чижов – со всеми я потом поиграл в «Спартаке».
Это была вторая половина восьмидесятых. Париж показался просто сумасшедшим городом. До сих пор туда езжу и вспоминаю первые ощущения – все-таки один из самых красивых городов мира. Мы играли по две-три игры в день, свободного времени почти не было, так что на Париж в основном смотрели из окна автобуса, когда ездили из аэропорта в пригороды.
- Когда надумали уезжать из Ташкента?
– «Спартак» хотел меня видеть, еще когда мне было 15 лет. Играл за сборную, приехал Романцев, предложил перейти в «Спартак». Но я уже был завязан контрактом с «Пахтакором» и меня не отпустили. Как только контракт закончился, я сразу уехал.
- Зато застали победу «Пахтакора» над «Спартаком» в последнем союзном чемпионате, когда болельщики несли игроков с поля на руках.
– Я тогда в запасе сидел. Сам приезд «Спартака» в Ташкент был праздником, а уж победа – просто грандиозное событие. Люди радовались безумно, на стадионе полное сумасшествие началось.
- Кто вас звал, кроме «Спартака»?
– Приглашали во Францию, Бельгию. Еще был вариант с «Динамо» – даже приезжал на переговоры с Газзаевым и Толстых. Но я уже настроился на переход в «Спартак», мне очень нравился его стиль. В Ташкент за мной приехал Александр Тарханов, он тогда помогал Романцеву. Три-четыре месяца тренировался в Тарасовке. Ждал, пока вышлют трансфер.
- И прождали долго.
– На моих родителей пошло давления – грозили уволить с работы, если я не приеду обратно в «Пахтакор». Говорили отцу: «Либо он вернется, либо вы здесь будете плохо жить». Пришлось в срочно порядке перевозить родителей в Москву.
– Быстро привыкли к «Спартаку»?
– В игру было вписаться тяжелее, чем в коллектив. Многих ребят я знал по сборным, к тому же в команде находился Андрей Пятницкий из Ташкента – он был уже зрелым игроком, а я, молодой, учился, у него, Родионова, Черенкова. Им даже говорить ничего не надо было – мне достаточно было просто наблюдать за ними.
- Как отдыхали?
– Сдружился с Андреем Тихоновым – ходили вместе на концерты, например, на Леонида Агутина в клубе «Метелица». Скупали с тем же Тихоновым новинки киноиндустрии и смотрели в свободное время.
- Что именно?
– Триллеры – такие, чтобы до последней минуты было не понятно, кто что сделал. Завораживало.
- А с кем из актеров познакомились? Из них много кто за «Спартак» болеет.
– Потом уже выяснилось, что и Табаков, и Джигарханян болеют за «Спартак», но ближе всего к команде был Александр Фатюшин. Он очень близко дружил с Романцевым. Часто заходил в раздевалку, после игр иногда даже подвозили его до дома на клубном автобусе.
- Самый читающий футболист в вашем «Спартаке»?
– Егор Титов очень много читал, еще Алексей Мелешин. В основном, детективчики – Джеймса Чейза, например.
- Врач Юрий Васильков вспоминал, как Тихонов, Титов и Баранов предлагали ему прыгнуть в декабре в бассейн за тысячу долларов – с медицинским чемоданом. Кто в «Спартаке» придумывал все эти истории?
– Главным балагуром, когда я пришел, был Игорь Ледяхов, а потом – Баранов. Искал, кстати, Василия в «Одноклассниках» – нигде его нет. Очень бы хотел узнать, куда он пропал.
- В соцсетях вы только старых друзей разыскиваете?
– Чаще общаюсь там с болельщиками, поклонниками. Они ставят оценки фотографиям, пишут: «Не зря вы играли в девяностые». Благодарят за чемпионства.
- Вы приехали в «Спартак» в 93-м, а стабильно заиграли только в 95-м. Как так вышло?
– После перехода поехали в Испанию на турнир. В игре с киевским «Динамо» Лужный влетел в меня двумя ногами. Тогда обошлось без операции, я хорошо закачал ногу и играл за счет этого. Как потом выяснилось, операцию надо было делать сразу – крестообразная связка держалась только благодаря мышцам. Нога нагружалась и не выдерживала, когда по ней били – отсюда все простои. В 98 году поехал в Германию и сделал наконец операцию. Доктор спросил: «Как можно было играть в футбол на одной ноге?» Получилось, что я четыре года играл с порванными крестообразными связками.
- А как этого могли не заметить в «Спартаке»?
– Скрупулезной медицины, как сейчас, тогда не было. Сделали обследование: жидкости в колене нет – значит, можно не оперировать.
- Андрей Тихонов рассказывал, что раньше вы боялись летать на самолетах.
– Я и сейчас их не люблю. Только самолет затрясется, начинается боязнь. Сейчас полегче: на грудь немного примешь и все хорошо, а раньше действительно некомфортно себя чувствовал.
- Самый некомфортный полет?
– Из Израиля однажды улетали. Погода – ураган. Говорили что в это же время прилетал «Шахтер» – но их отправили в другой аэропорт. Ветер сумасшедший, дождь льет. Не знаю даже, как мы поднялись. Хорошо еще, что молния при мне в самолет не ударяла – Титов рассказывал, что после моего ухода из команды было и такое.
- В ярцевском сезоне-1996 «Спартак» называли «пионеротрядом во главе с вожатым Горлуковичем». Чем вас удивил Горлукович, кроме монструозного слалома в игре с «Интером»?
– В жизни он скромный, добродушный, спокойный человек, зато на поле преображался – если кто-то отлынивал, от Горлуковича доставалось любому. Сам он, конечно, выкладывался по максимуму.
- Чем лично вам запомнился тот романтический сезон?
– Самое яркое воспоминание – игра с «Торпедо». Я забил два гола, создал кучу проблем их обороне. Матч получилась для меня идеальным, единственное – результата не было, закончили 2:2.
- Со «Спартаком» вы выиграли шесть чемпионских титулов. Какой из них отмечали с особым размахом?
– В 1997-м – после золотого матча в Волгограде, где мне удалось забить. Игра была очень напряженная. Сложная и физически, и психологически. После этого и праздновали хорошо. Начали в Волгограде отмечать, а продолжили в Москве. До игры с «Карлсруэ» оставалось две недели, так что было два-три дня на восстановление.
- Посреди того сезона в «Спартаке» возник первый бразилец. Как приняли Робсона?
– Сначала никак. Выходим на тренировку, смотрим: стоит чернокожий парень – первый в «Спартаке» – и жонглирует теннисным мячом. Рядом с нами Ярцев: «О-о-о, ну все понятно. Если он уже начинает куролесить...» Так его и воспринимали. Потом-то в «Спартаке» хватало пассажиров из Бразилии. Но Робсон оказался парнем с характером, показал, что не зря хлеб кушает. Мы его тоже признали своим.
- Так как он к вам в доверие втерся?
– Через игру. Начал забивать, отдавать. К тому же он сразу стал учить русский – ему было интересно, что про него говорят. Мы его сразу назвали Максимкой, бананы ему вручали. В общем, в нормальном режиме шутили, ничего сверхъестественного. Он спокойно к этому относился, говорил: «Я же в России, все понимаю». Аленичев рассказывал, что в «Роме» гораздо тяжелее влиться в коллектив.
- Робсону вы дарили бананы. А что болельщики дарили вам?
– Мягкие игрушки. Когда прилетели из Амстердама, после победы над «Аяксом», один из болельщиков передал мне через таможенника здоровенного плюшевого тигра.
- Вас ведь звали в Европу после «Аякса»?
– «Байер» конкретно заинтересовался. Агента у меня не было, так что все предложения поступали в клуб – а там все решал Олег Иванович. Так меня в «Байер» и не отпустили. Зато Аленичев нанял агента и уехал в «Рому».
- Вы потом чуть не уехали в Израиль – вас презентовали болельщикам «Бейтара», но вскоре вы вернулись в Москву. Не прошли медосмотр?
– Ноги у меня были здоровы, просто «Бейтар» готов был заплатить одну сумму за аренду, а «Спартак» ее завысил. Потом я приехал в «Сатурн» и стал играть лучше, чем в «Спартаке» – мы должны были выходить в еврокубки, но проиграли Самаре и не попали в пятерку.
- Романцев назвал вас вслед «отработанным материалом», а в этом году, став вашим партнером по команде ветеранов «Спартака», сказал: «Бывает, говорю ему: «Валера, тебе с такой светлой головой не с нами надо играть, а где-нибудь в высшей лиге». У вас наладились отношения?
– У нас отношения в принципе и не портились. Дело было в другом человеке – в Вячеславе Грозном. Знаете, наверное, его. Он не только меня пытался выдавить. Тихонов тоже из-за него ушел. Сейчас Олег Иванович признается с сожалением, что тогда прислушивался к мнению Грозного, а не к нашему. Мы ведь приходили к Романцеву и говорили: «Этот человек вам не то говорит». Из-за Грозного, мне кажется, «Спартак» и начал разваливаться.
- Грозный выдавливал вас из «Спартака», чтобы подтянуть к основе своих протеже – Безродного и Калиниченко?
– Правильно понимаете, да.
- А Романцев признает, что ошибся тогда, списав вас с Тихоновым?
– Признает. По крайней мере, говорит нам это в глаза. Говорит, что рано с нами расстался, что с таким материалом еще можно было работать. Тогда думал, что толку от нас не будет, а сейчас понимает, что из нас с Тихоновым, можно было выжимать и выжимать.
- Забив два мяча в первой же игре против «Спартака», вы рванули к его скамейке. Зачем?
– Тогда все было на эмоциях. И голы, и забег к скамейке, и выступление Олега Ивановича прямо перед игрой, когда он назвал меня, Тихонова и Бушманова отработанным материалом. Да и побежал-то я не к Романцеву и не к болельщикам, а к Грозному: «Посмотри, кого ты взял, а вот я – играю, и забиваю тебе».
- С Грозным с тех пор пересекались?
– Ездили в прошлом году с ветеранами в Кустанай, а он тренировал «Тобол». «Привет – привет», «пока-пока». Никакого раскаяния, как у Романцева, у Грозного нет. Он по-прежнему уверен, что все делал правильно.
- Романцев сильно изменился с тех пор, как из тренера превратился в вашего одноклубника?
– Он недолго играет. Тяжело все-таки, возраст. Выходит минут на пять – особенно против молодежи. Сейчас он стал больше общаться. Раньше он держал дистанцию «тренер – игрок», а сейчас разговаривает, подсказывает, как отец.
- Он и правда может вернуться в тренерскую профессию?
– Желание у него есть. Но он любит, чтобы в его работу никто не вклинивался, никто не учил, не пытался влиять на тренировочный процесс. Он должен сам всем руководить. У нас сейчас в футболе такого нет. Из-за этого он и не хочет тренировать. Если начнутся указки, подсказки, он повернется и уйдет.
- В дубле «Спартака» вы тренировали Дзюбу, Яковлева, Жано, Паршивлюка. Интересный опыт?
– Я больше работал с атакующими игроками и получал удовольствие, когда ребята что-то выносили из моих рассказов, прибавляли. К сожалению, не все, на кого мы надеялись, играют на высоком уровне. Владислав Рыжков напоминал меня самого в молодости – парень с изюминкой, с очевидными способностями. Казалось создан для спартаковского футбола, но что-то куда-то пропало. Жду от него прорыва, жду, но никак не дождусь.
- А кто, наоборот, превзошел ожидания тренеров дубля?
– Макеев. В дубле мы не считали его лидером, но он заиграл. Хорошие физические данные помогли ему раскрыться. Плюс Карпин в него поверил – это главное. Марадона бы тоже не расцвел, если б тренер в него не верил – мало ли кто умеет обыгрывать один в один.
- Когда за «Спартак» взялся Федотов, вас перевели в штаб главной команды.
– Всего на три – четыре тренировки. Федотову тяжело было. В команде собралось много народа из дубля, а я их знал, вот и помогал. Федотов добрый, порядочный, 24 часа жил командой, считал, что в команде должно быть много своих молодых воспитанников. Мне казалось, «Спартак» под его руководством играл очень хорошо. А увольнение его подкосило. Если б ему дали поработать, он жил бы до сих пор.
- Дубль «Спартака» вы с Ромащенко сменили на Томск, но продержались там лишь несколько месяцев. Чего не учли?
– Пытались быть более открытыми с игроками, но не везде это проходит. Общаешься с ними доверительно – и сразу начинается панибратство. У нашего народа, видимо, такой менталитет – иногда кнут нужен.
- С Алексеем Бугаевым проблемы возникали?
– Как проблема возникла, так его сразу и не стало в команде.
- Но хоть какую-то пользу работа в «Томи» принесла?
– Негативный опыт тоже полезен. Окунулся в эти дебри – и желания тренировать больше не возникает.
- Прямо никогда?
– Если Мирослав Ромащенко кого-то возглавит, я готов пойти к нему в штаб, но сейчас он работает в связке с Черчесовым.
- Игра за ветеранскую команду – единственный источник заработка для вас?
– Да нет, конечно. У меня есть бизнес – занялся им пару лет назад. За ветеранов играю для удовольствия – чтобы пообщаться с соратниками. Самый старший у нас – Георгий Ярцев. Он не очень много времени проводит на поле, а еще год назад выходил с первых минут. Настолько эмоционален, что даже с травмой ноги выходит.
- Где играете?
– Ездим по всей России, в Казахстан, Турцию, Испанию. Играли в том году с «Барселоной» – против Райцигера, Пичи Алонсо, который тренировал донецкий «Металлург», Кристиансена. Бывает, что играем против 25-летних парней, вот там приходится напрягаться. Если включают скорость – особо никого не догонишь. Куда ни приедем, везде полные стадионы. В любом городе есть движения спартаковские, люди сидят отдельно и болеют за нас. Кричалки знакомые до боли слышим. Бывает, и персонально мне что-то кричат.
- В вашей команде – несколько поколений спартаковцев. Вы и среди них самый техничный?
– Разве что – один из. За нас все-таки Гаврилов с Черенковым играют.
- Закончив активную карьеру игрока, вы говорили, что вас не тянет на матчи «Спартака». Как сейчас?
– Вообще не хожу. Смотрю по телевизору – так спокойнее, не люблю больших столпотворений. А дома и повторы можно увидеть.
- С кем из спартаковцев часто видитесь за пределами ветеранских матчей?
– С Рамизом Мамедовым – у него тоже свое дело в Москве. С Мирославом Ромащенко, конечно. С Титовым. Егор сейчас в основном дочкой занимается – она подает большие надежды в теннисе.
- А ваш сын чем увлечен?
– Хотел хоккеем заняться, начал тренироваться, потом сказал – что-то не то, хочу гуманитарные науки осваивать.
- Александр Ширко рассказывал, как вы встретились с болельщиком «Спартака» в машине скорой после вашей аварии. Той истории уже почти десять лет – а когда вас последний раз узнавали на улице?
– Сегодня утром. Пошел мыть машину, на мойке болельщики и узнали. Хотя обычно люди сомневаются, спрашивают – я или не я. Повзрослел все-таки.
"sports.ru"
