В АПЛ появление бывшего нападающего «Локомотива» поначалу прошло незамеченным, однако Питер сходу начал регулярно забивать за «Вест Бромвич Альбион», а когда СМИ всего мира обошла фотография прощального баннера с бананом, вывешенного в его адрес на трибунах «Локомотива» нашими недалекими согражданами, Одемвингие стал еще и одним из символов борьбы с проявлениями расизма в футболе. Предлагаем Вашему вниманию полный перевод обстоятельного интервью 29-летнего уроженца Ташкента, гражданина Нигерии и России Осаземвинде Питера Одемвингие.Дебют Одевингие удался на славу. Прибыв на «Готорнс», что называется, с корабля на бал, перед самым закрытием трансферного окна, Питер забил победный гол в своей дебютной игре, признавался лучшим игроком матча… Спросите у Стива Брюса, Алекса Маклиша, Арсена Венгера, кто своими голами похоронил «Сандерленд», «Бирмингем», «Арсенал»…
В итоге Питер был единогласно признан лучшим игроком сентября, и привлек всеобщее внимание и нестандартным дриблингом, и голевым чутьем, и мастерством завершающего удара. Подумать только: Одемвингие удостоился похвалы даже от крайне скупого на лестные отзывы Алана Ширера! Высочайшая оценка!
Увы, есть и вторая причина регулярного появления в прессе имени Осазе Питера Одемвингие. После того, как стало доподлинно известно, что форвард переходит в «Вест Бромвич», на следующем же матче на стадионе «Локомотив» появился гнусный расистский баннер с текстом «Спасибо, «Вест Бром» и нарисованным бананом [автор заблуждается: дело было 18 августа на «Арене Химки», на матче «Динамо» – Локомотив». Подробнее см. нашу публикацию ”Thanks Lokomotiv” или бананом по заявке» за 13 сентября – Г.А.]:
«Никак не ожидал, что до такого дойдёт, – сказал Одемвингие, сын отца-нигерийца и матери – обрусевшей татарки, появившийся на свет в многонациональном Ташкенте, столице солнечного Узбекистана. – Я, конечно, знал, что в России есть какие-то расистские группировки. Даже не просто расистские, – они признают только русских по крови и резко против всех инородцев, а не только темнокожих.
В самой старушке – Российской Федерации – а она слишком большая – в ней как бы параллельно сосуществует сразу несколько резко отличающихся друг от друга стран. И народы их населяют разные. Да, все они белые. Но они – не московские русские. Это – россияне из различных регионов и уголков России. И москвичи их по-прежнему недолюбливают.
Однако расизм на стадионах в отношении темнокожих игроков присутствует там повсеместно, вне зависимости от региона. Каждый раз, получая мяч, темнокожие игроки слышат в свой адрес улюлюканье. И не только. Расовую ненависть – её же буквально кожей улавливаешь. И мне было от этого больнее, чем скажем, тамошним темнокожим бразильцам, потому что я – русский!
Не хочу критиковать Россию. Это же, как-никак, моя родина! Но Россия, на мой взгляд, не готова принять чемпионат мира. И дело даже не в расизме. Просто страна, в целом, пока что не готова. По многим аспектам, в частности, из-за транспортных проблем.
С другой стороны, есть и положительные моменты. Если они получат его [чемпионат мира – Г.А.], – то они начнут-таки строить стадионы. Они ухватятся за эту возможность.
Я, лично, думаю, что если уж там до сих пор есть расизм, то они могли бы использовать чемпионат мира для исправления ситуации. Могли бы показать людям, что это неприемлемо и добиться позитивных изменений. Подружить народы. Показать им, что люди всех народов Земли – по сущности своей – одинаковые».
Судьба уготовила Осазе Питеру Одемвингие кочевой образ жизни. Вырос он, как юный футболист, в Москве, в футбольной школе ЦСКА [1995-98, но до этого Питер два с половиной года тренировался в ДЮСШ «КамАЗ» в Набережных Челнах – Г.А.], а затем отправился искать футбольного счастья на родину предков, в Африку, был там замечен европейскими селекционерами, поиграл в Бельгии и во Франции – и лишь затем вернулся в Москву, прежде чем триумфально дебютировать за «Вест Бромвич» на туманном Альбионе, где в субботу снова выйдет на поле в матче против «Болтона».
«И отец, и мать у меня – врачи. Но вскоре после распада Советского Союза мы переехали на родину отца, в Нигерию, чтобы дать мне возможность пробиться в большой футбол. [Своеобразные у Питера представления о времени. Из дубля ЦСКА в нигерийский «Бендел» 18-летний игрок был отпущен летом 1999 года – Г.А.]
В России я привык к хорошим спортсооружениям, а в Нигерии футбол тогда был почти что уличный. Но страна по-прежнему была на подъёме от победы футбольной сборной на Олимпиаде-1996, да и у меня просто голова кружилась от той великой победы.
Но я тогда был еще слишком мелким и хрупким. Физических силенок не хватало. Но в Нигерии я быстро окреп и возмужал, и через три года был призван под знамена национальной сборной и даже отправился вместе с командой на ЧМ-2002, хотя в заявку меня так и не включили.
Однако, засветившись, Одемвингие попал в провинциальный бельгийский «Ля Лувьер», ярко отыграл там два сезона и в 2004 году получил приглашение во французский «Лилль», участвовал в Лиге чемпионов и даже забил мяч «Милану» на «Сан-Сиро» в победном матче… и тут «Локомотив», выложив за Питера £14 млн. [по официальным данным – €7 млн. – Г.А.] вернул его на родину – в Москву.
К возвращению на родную российскую землю футболиста побудил и наблюдаемый им экономический рост и кажущееся улучшение жизни и развитие сознания российских людей. Увы, прогресс оказался достигнут далеко не во всех аспектах.
«В год моего возвращения в Москву в «Локомотиве» была очень хорошая структура зарплат, – сказал Питер. – Конечно же, всё было оформлено официально, мы получали деньги на банковские счета. Иногда нам – безо всякого предупреждения – могли просто выплатить зарплату в двойном размере. Особенно руководству нравилось, когда мы побеждали в дерби. Они говорили: «Отлично сработано!» – и следом на счет тебе приходит двойная зарплата. А проиграешь в таком матче – ничего за него не получишь.
А потом был период, когда нам стали очень много платить наличными. Игроки очень быстро научились ловко прятать деньги в своих машинах! Мне как-то раз вот так, налом, выплатили. А из-за незначительного номинала купюр получилась увесистая стопка пачек банкнот. Очень наделся, что меня ГАИ не остановит. Милиция там знает игроков в лицо, а меня в ту пору еще и из-за косичек было очень трудно не узнать».
Но не так уж гладко, всё-таки, прошло возвращение игрока в Россию. Питер признает, что оказался вовлеченным во внутриклубный конфликт. И после трех лет, проведенных, с переменным успехом, в «Локомотиве», Одемвингие дал руководству клуба понять, что хотел бы поискать счастья в другом месте. Это и настроило против него болельщиков «Локомотива» и, возможно, и стало главной причиной появления провокационного баннера.
Фанаты же «Вест Бромвича» встретили Осазе [именно так его теперь именуют в Англии – Г.А.] своим баннером, выражающим полную поддержку игроку:
«Нравится мне здесь… – При этих словах на глаза Одемвингие навернулись слёзы. – И не только потому, что Пауль Шарнер [30-летний защитник сборной Австрии – Г.А.] нас позавчера в ресторан сводил. Сказал, что у них в Австрии так принято, обычай такой: по очереди приглашать всех коллег на ужин – и платить за всех.
При этом он пытался сэкономить на себе самом, набрав в клубной столовой еды с собой – и незаметно наполнив ею свою тарелку, чтобы себе ничего не заказывать. А нам заказал большой стейк! Мне понравилось!»
Big steak, but no mistake. That surely belongs to Lokomotiv Moscow, – иронично резюмирует проследивший за перемещениями Осазе Питера Одемвингие по миру и выслушавший рассказ нигерийского россиянина о его кочевой жизни английский журналист.
Нил Моксли/Neil Moxley, Daily Mail
Перевел Григорий Агасферов
P.S. Раз уж мистер Моксли считает, что «большой стейк – это безошибочно, а ошибку допустил «Локомотив», то можно ведь и его слова переиначить на “Big stake, but no mistake”, заменив кусок жареного мяса куда более жирным куском: «ставкой» на проведение в России чемпионата мира по футболу. Впрочем, выходки горе-болельщиков, развернувших идиотский баннер, это не извиняет.
А Пете – удачи вдали от Родины и дальнейших спортивных успехов в толерантной Англии!
.
