В новейшей истории лишь двое воспитанников ленинградского-петербургского футбола выступали на чемпионатах мира. Карьера участника мундиаля-1994 Дмитрия Радченко наполнена самыми разнообразными событиями — от прозябания с «Зенитом» в первой союзной лиге до гола на чемпионате мира; от участия в последнем первенстве СССР до выступлений в Стране восходящего солнца; от разгрома мадридского «Реала» на его поле до обидного непопадания на чемпионат Европы в Англии. А были еще последний Кубок СССР, который к концу розыгрыша превратился в Кубок СНГ, скитания в хорватстком «Вартексе» на исходе карьеры, несостоявшийся переход в «Зенит» перед сезоном-2001, драма в полуфинале Кубка УЕФА — 1992/93...
Как мы знаем, история развивается по спирали. Оказывается, футбольная не исключение — сейчас Дмитрий в Академии «Зенита» готовит мальчишек для родного клуба, в котором сам дебютировал в уже далеком 1989 году.
— С марта тружусь в зенитовской Академии, тренирую 13-летних мальчишек, — рассказывает Дмитрий. — Очень приятно, что «Зенит» много делает для развития детского футбола — развивается инфраструктура, уделяется внимание обучению тренеров, в чем-то меняется методика. Видны реальные шаги, предпринимаемые для того, чтобы качество работы приближалось к европейским стандартам.
— Многое ли из той методики, по которой когда-то тренировали вас, сохранилось в работе тренеров Академии?
— Поменялось практически все — начиная даже с названия. Теперь нет уже всем известного названия «Смена» — есть Академия футбольного клуба «Зенит». Строятся поля, открываются филиалы, открываются спецклассы для детей — все это на данный момент очень актуально для нас. Что касается методики подготовки, то, конечно же, та, по которой привыкли работать у нас, сильно отличается от европейской. И для того, чтобы мы могли конкурировать с ведущими футбольными странами, необходимо перенимать все лучшее, что есть в работе с детьми в Испании, Португалии, Италии, Голландии. Этого требует от нас руководство. Мы сейчас придерживаемся методики, которую предлагает Хенк ван Стее.
— Какие главные сложности видите в работе? Тем более вы можете сравнить с Испанией.
— Это касается, конечно, инфраструктуры. Нужны годы, чтобы в этом приблизиться к Западу. Еще одна сложность — не всем психологически просто перестроиться, адаптироваться к новым требованиям. Люди за много лет привыкли работать в определенном ключе. Но, чтобы конкурировать с ведущими странами, изучать новый опыт необходимо, и как можно быстрее! Все-таки очевидно: за последние годы мы многое потеряли, больше топтаться на месте нельзя!
— Как сами переходили из юношеского во взрослый футбол, хорошо помните? Первое приглашение в команду мастеров?
— Я как раз закончил Училище олимпийского резерва (УОР), и две легенды ленинградского футбола — Анатолий Зинченко и Владимир Казаченок — пригласили меня в наше «Динамо». Вскоре подписал свой первый профессионнальный контракт. Для меня это было знаковое событие. Можно сказать, получил пропуск во взрослый футбол.
— Помните, какая у вас зарплата была в «Динамо»?
— (Смеется.) Это были какие-то символические деньги. Я тогда только закончил школу, и очень запомнилось именно приглашение в «Динамо»...
— ...в котором вы не задержались — уже через год дебютировали в высшей лиге чемпионата СССР в составе «Зенита».
— Меня еще в конце 1988-го пригласили в дубль «Зенита», за который я успел провести несколько матчей на финише сезона, даже успел отличиться голами. После этого получил приглашение в основую команду.
— Для «Зенита» то были сложные времена — в 1989-м клуб покинул высшую лигу. Что-то предвещало такой исход?
— Сейчас я, конечно, понимаю, что наверняка негативно повлияли на команду смены тренеров. Наверняка были какие-то трения между игроками. Но мне тогда было 18 лет, я совершенно не вникал в то, что происходит вне поля, даже вообще не интересовался этим.
— Кто из опытных игроков помог вам адаптироваться в команде?
— Могу отметить Алексея Степанова, вечная ему память. Он очень помогал, особенно в трудные моменты, по-доброму подсказывал. Это было очень важно. Ведь чтобы утвердиться, нужно было почувствовать уверенность.
— «Зенит» в итоге вылетел в первую лигу, но вас после того сезона Анатолий Бышовец пригласил в московское «Динамо». Почему отказали ему?
— Меня на самом деле Бышовец приглашал в «Динамо», но это было после моего второго сезона в «Зените». Тогда одновременно позвал и «Спартак». Все знали, что контракт у меня в Ленинграде заканчивается.
— Что повлияло на ваш выбор?
— Игра «Спартака», уровень его футболистов — все это производило большое впечатление. Для меня эта команда была более авторитетной, попробовать в ней свои силы было и престижно, и интересно.
— В «Динамо» вас приглашал Бышовец. А от имени «Спартака» кто вел переговоры?
— Конечно, Олег Иванович (Романцев) лично не приезжал в Ленинград. С моими родителями беседовали люди из администрации «Спартака».
— Тогда все переходы молодых футболистов сопровождались переговорами с родителями?
— Дело в том, что в советское время переходы из клуба в клуб были не таким частым явлением. А уж переход из «Зенита» в московский клуб... Поэтому мнение родителей было важно. Тем более у меня не было еще опыта выступлений в другом городе. «Спартак» же хотел показать свою заинтересованность во мне.
— Трудно было решиться на переезд?
— Это было очень тяжелое и непонятное время для «Зенита». Мы закончили сезон в первой лиге, царила полная неразбериха. У меня закончился контракт. Никто не знал, кто будет тренером. С кем вести переговоры по будущему соглашению? Да и предложат ли его? В общем, полная неразбериха. А шанс проявить себя в «Спартаке» дается не каждому. Стало понятно: стоит рискнуть.
— Условия в «Спартаке» сильно отличались от зенитовских?
— Если честно, то я как-то особо не заметил. В «Зените» у меня была зарплата, насколько я помню, 150 рублей, в «Спартаке» — 220. Не скажу, что бытовые и материальные условия тогда сильно различались.
— Каким запомнился Романцев?
— Его сильное качество — мог найти подход к любому игроку. По-разному общался с каждым, тем самым помогая им раскрываться. Мне тоже помог адаптироваться в команде — все-таки я сомневался, что смогу заиграть среди лучших игроков страны. Тем более брали меня на место покинувшего команду Сергея Родионова — настоящей звезды! Это была очень большая ответственность, и я очень благодарен Романцеву за то, что он сделал ставку на меня. Этот тренер мне доверял, помог раскрыться.
— Вы говорите, Романцев находил подход к каждому. Но ведь он не любитель индивидуальных бесед.
— Действительно, долгих бесед Олег Иванович не практиковал — такой уж у него характер. В основном общались на тренировках. Максимум — трехминутный разговор. Тем не менее это очень помогало.
— Помните приглашение в сборную?
— Это было еще в 1989-м. Меня пригласили в олимпийскую команду. А в конце 1990-го я уже провел несколько товарищеских матчей в составе первой сборной, которую возглавлял Бышовец.
— Тем не менее закрепиться вам в ней удалось лишь при Садырине, и была это сборная уже не СССР, а России. Каков потенциал был у той команды?
— Команда была очень сильная! Уже многие игроки выступали в европейских клубах, были там на ведущих ролях. Потенциально та команда могла навести шороху на чемпионате мира в США.
— Одной из причин того, что та сборная так и не смогла реализовать потенциал, наверняка стало известное «письмо четырнадцатити». Эту тему обойти невозможно.
— Да, очень жаль, что так получилось. Многие игроки, которые тогда не поехали на чемпионат, потом жалели об этом. Я разговаривал с ребятами — сейчас они гораздо лучше осознают, что это было большой ошибкой. Ведь шанс поехать на чемпионат мира, стать участником грандиозного спортивного праздника большинству игроков предоставляется лишь раз за карьере. Вдвойне обидно — ведь наша команда действительно была способна на многое. Потом оказалось, что игроки, закрывшие себе дорогу в США, так и не сыграли за карьеру на чемпионате мира.
— Когда игроки приняли решение писать письмо против Садырина, как вы на это отреагировали?
— Лично для меня это было шоком! Я не понимал, зачем нужно идти на конфликт с тренером и федерацией, как можно отказываться от игры за сборную. Зачем? Почему? Отношение у меня к этому сразу было однозначным.
— Вам предлагали подписать письмо?
— Да. Но, подумав, я так и не нашел для себя ответа, зачем мне это надо. Я тогда был молодым футболистом, только закрепился в команде. Там рулили более опытные игроки. Я просто не вникал в эти вопросы.
— Можно ли было избежать конфликта?
— С ребятами беседовали опытные и заслуженные люди — Никита Симонян, Борис Игнатьев, Вячеслав Колосков. Но объяснить, что такой необдуманный поступок принесет всем только вред, не получилось. Я думаю, конфликта нужно было избежать.
— И тем не менее накануне старта чемпионата мира часть игроков все же вернулась в сборную.
— Скрывать не буду, это сильно испортило обстановку в команде и не позволило нам сыграть в США лучше, чем мы смогли. Даже без тех, кто отказался окончательно, сборная могла выступить лучше.
— Считаете, это была ошибка Садырина?
— Факт, что команде это навредило. Ведь, когда легионеры отказались играть и конфликт продолжался, Романцев перестал отпускать своих игроков в сборную. Сказал, что, пока конфликт не уладят, они туда не поедут. И за несколько месяцев до чемпионата мира мы поехали на товарищеские матчи в США, сыграли там удачно, главное, в команде сложилась очень хорошая атмосфера, ребята были едины, появилось большое желание доказать, что мы способны и в таком составе достойно выступить.
— Видимо, тренеры и руководство считали по-другому.
— Наверное, так. Но после того турнира ребята подходили к Садырину и сами предлагали не искать компромиссов с «отказниками», сохранить ту атмосферу, которая сложилась. Не знаю, кто именно принимал решение, но возвращение в команду спартаковцев, Юрана, Мостового очень обидело многих ребят, которые изначально поддерживали Садырина. Это не могло не повлиять на наше выступление.
— Как конкретно это сказывалось на команде?
— Просто единой команды не было. Общались чисто формально — только на тренировках, в рабочем режиме. Без взаимной поддержки, без прежней раскованности. Повторюсь: решение Садырина очень сильно повлияло на результат.
— И все-таки удалось ощутить праздник футбола, когда приехали на чемпионат?
— С одной стороны, для любого футболиста участие в мундиале — уже праздник. Воплощение мечты. С другой, мы все-таки приехали в Америку тренироваться и играть, а потому особо думать о празднике было некогда.
— Инфраструктура, созданная к чемпионату мира, впечатлила?
— В Америке я на тот момент был уже не первый раз, к тому же уже выступал в Европе, и чисто футбольными условиями меня удивить было сложно. Помню, что и базы, и стадионы в США были удобными и современными, но сказать, что я увидел что-то необычное, не могу.
— Как думаете, какие-то были ошибки допущены при подготовке?
— В Сан-Франциско, где мы играли, было очень жарко. Акклиматизация оказалась очень тяжелой. В какой-то степени это тоже сказалось на нашей игре. Скорее всего, надо было приехать туда раньше, провести в Америке сбор — это помогло бы адаптироваться.
— Что запомнился сам турнир?
— В первую очередь мы попали в очень сильную группу! Бразилия стала чемпионом тогда, если помните, шведы заняли третье место. Тем не менее, считаю, у нас были шансы против них! Первая игра у нас была с Бразилией. По ходу турнира эта сборная, конечно, прибавляла и выглядела очень сильно, но я не могу сказать, что они так уже переигрывали нас в том матче. У бразильцев и моментов-то почти не было, оба гола они забили со «стандартов».
— В матче со Швецией нам удалось открыть счет. Почему не закрепили успех?
— Очень обидно было — мы в самом деле играли со шведами как минимум на равных, при счете 1:1 могли выйти вперед, я сам не испльзовал пару моментов, за что очень себя корил потом. Ну и удаление Сергея Горлуковича, конечно, сыграло свою роль. В общем, вторая половина откровенно не получилась.
— И, как всегда, на закуску — голевая феерия с Камеруном, которая, как и на предыдущем чемпионате мира, снова оказалась бессмысленной с турнирной точки зрения. Что ответите тем, кто говорил о неспортивном характере этого матча?
— Нездоровая фантазия людей. Может, у них зависть или еще что-то, но никаких оснований так говорить нет. Ведь для Камеруна матч определял все — в отличие от нас сборная этой страны имела очко, могли выйти в плей-офф. Но так поучилось, что у нас многое получилось в том матче, главное, мы забивали голы. Потом мы выступали в «Депортиво» вместе с вратарем камерунцев Сонго’О, и он мне признался: «Мы настривались по максимуму, были уверены в победе, но вы нас просто порвали! И обьяснения этому не найти!»
— Этот результат заставил еще раз подумать о том, насколько велик был потенциал команды?
— Я и так был уверен в этом на сто процентов! Не случись того конфликта, мы бы сыграли совершенно иначе. С абсолютно другим результатом! Однозначно!
— Что ждете от предстоящего мундиаля? От кого мы вправе в первую очередь ждать борьбы за медали?
— К фаворитам отнес бы Бразилию, Испанию и Англию. Но футбол сейчас во всем мире выравнивается, пройти далеко способны очень многие команды. Конкуренция очень высока, на результат влияет не только подбор игроков — множество факторов. В том числе психологический климат в команде. Так что предугадать сейчас развитие событий едва ли реально.
— Какая-то из сборных может преподнести сюрприз?
— Вполне! И в первую очередь африканские сборные. Для них и климатические условия будут более привычны. К тому же не забывайте, что во многих сильных европейских командах солируют сейчас игроки из Африки — тот же Дрогба. Так что выстрелить могут и африканцы.
— Насколько громко? Допускаете, что тот же Кот-д’Ивуар может выиграть?
— А почему нет? Все когда-то происходит впервые. В том числе и в спорте.
"Спорт день за днем"
